Как покорить маркиза - [6]

– Я бы предпочла, чтобы вы, Хэтерфилд, помогли мне сесть в экипаж.

Хэтерфилд с вежливой улыбкой взял ее за руку, но Стефани не так сильно потрясла его сияющая улыбка, и даже не отвращение, которое она испытала, когда его пальцы обхватили ладошку леди Шарлотты, как мгновенная перемена в лице юной леди. Стоило ей ощутить его прикосновение, как надменная холодность тут же исчезла, уступив место мягкости, нежности, затаенной радости, что очень напоминало…

Обожание!

Развернувшись к окну, маркиз Хэтерфилд постучал тростью по крыше экипажа. Он сел рядом с юным мистером Томасом против направления движения экипажа, предоставив более удобные места леди Шарлотте и ее величественному опекуну.

Мистер Томас. Мистер Стефан Томас. Хэтерфилд посмотрел на ноги юноши, обтянутые серой шерстью. Надо сказать, ноги эти показались ему довольно тонкими, особенно по сравнению с его собственными ногами: у него мышцы были развитыми и сильными, особенно мышцы бедер, которые приобрели рельефную бугристость за те десять лет, что он провел верхом, взбивая ракушечник на реках и озерах Англии и пытаясь выветрить терзавшие его воспоминания.

Любопытно, почему ноги мистера Томаса, по сравнению с его собственными, казались такими стройными?

Возможно, в этом нет ничего странного. Но Хэтерфилду было достаточно одного взгляда на столь знаменитого своей непроницаемостью сэра Джона и на известную острым умом леди Шарлотту, чтобы понять: они изо всех сил пытаются скрыть то, о чем ему знать не положено.

На самом деле все слишком очевидно.

Такие стройные ноги могли принадлежать только мисс, но никак не мистеру.

Секрет крылся в том, что мистер Томас – девушка порывистая, умная, веселая, грациозная и полная жизни. Достаточно вспомнить, как легко она вскочила на ноги после своего унизительного падения и как остроумно обыграла это чуть позже в разговоре. Это была девушка на все сто процентов.

Маркиз Хэтерфилд натянул перчатки, откинулся на мягкую спинку сиденья и, улыбнувшись, стал смотреть в окно.

Глава 1

Центральный уголовный суд Олд-Бейли, Лондон

Июль 1890 года

В середине безумно жаркого дня, перед самым перерывом, обвинитель вызвал сэра Джона Уортингтона для дачи свидетельских показаний.

Стефани посмотрела на своего работодателя. Только сегодня утром она виделась с ним за завтраком, но, казалось, с тех пор он постарел лет на десять. В лице ни кровинки, и на коже проступили капельки пота, что было неудивительно в тяжелой, пропитанной смрадными испарениями атмосфере зала суда. Даже его великолепные пышные бакенбарды, не выдержав напряжения, уныло повисли. Стефани взяла перо и решительно занесла его над листом бумаги, который лежал перед ней, будто это могло помочь сэру Джону воспрянуть духом.

– Сэр Джон, – обратился к нему обвинитель – в невыносимой духоте его голос звучал резко и даже агрессивно, – как вы можете охарактеризовать ваши отношения с обвиняемым?

Сэр Джон откашлялся и выпрямился, чудесным образом став выше на пару дюймов. Когда он заговорил, его голос звучал громко и уверенно, как у человека, который привык выступать в судах.

– Он является другом семьи, близким другом.

– Вероятно, вы считаете его своим вторым сыном?

– У меня нет других сыновей.

Обвинитель улыбнулся.

– И, надо полагать, маркиз Хэтерфилд проводил немало времени у вас в доме.

– Да.

От переживаний за своего патрона у Стефани все похолодело внутри, но после первых же слов словно гора свалилась с ее плеч. Несомненно, сэр Джон знал, как нужно отвечать на вопросы в суде. Просто, кратко и без лишних деталей. Так, чтобы обвинителю не к чему было придраться.

Разве не этому ее обучали в адвокатской конторе сэра Джона?

– Значит ли это, что вы испытываете к юноше отеческие чувства?

– Естественно, я к нему очень привязан.

Обвинитель обернулся и посмотрел на герцога Сотема, который сидел во втором ряду, – седой, неулыбчивый, со своей неизменной тростью. Обвинитель, надев на лицо маску смущения, вытянул руку ладонью вверх в направлении герцога.

– Но у нашего обвиняемого есть отец, не так ли?

– Это так.

– И тем не менее лорд Хэтерфилд ежедневно завтракал в вашем доме, а не со своим родным отцом и мачехой, насколько я понял.

– Да, мы часто завтракали вместе.

– Из этого я делаю заключение, что вы способны объективно оценить душевное состояние лорда Хэтерфилда и можете рассказать суду о его отношениях с родителями, – обвинитель сделал на последнем слове особый упор.

– Мы не обсуждали с лордом Хэтерфилдом его отношения с семьей.

– А не сложилось ли у вас впечатление, что отношения эти не очень теплые?

– Напротив, у меня сложилось впечатление, что лорд Хэтерфилд послушный сын.

– Однако не любящий и заботливый сын, не так ли?

– Я ничего не могу сказать по этому поводу.

Обвинитель едва заметно прищурил глаза, осознав, что ему больше ничего не удастся вытянуть из свидетеля.

– Но, исходя из имеющихся фактов, подтверждающих, что лорд Хэтерфилд вел независимый образ жизни, каждое утро завтракал в доме сэра Джона Уортингтона и почти не общался со своими родителями, можно охарактеризовать его отношения с семьей как не слишком теплые, скорее прохладные. Не следует ли отсюда, что он не был – как вы утверждаете – послушным сыном, а скорее не проявлявшим к своим родителям должного внимания и заботы?