Как он похож на ангела - [53]

— Вилли, у вас из-за нее самый настоящий комплекс!

— Ничего удивительного. Она — причина всех моих бед. Иногда мне кажется, что я и в Джорджа-то влюбилась потому, что она меня ненавидела. Страшно говорить такое, Джо, но она не человек, она монстр!

Я с каждым годом все лучше понимаю, почему Альберта пошла на преступление. Это был ее бунт против матери! Она знала, что в один прекрасный день попадется. Возможно, она специально все затеяла, чтобы уничтожить старуху, и для миссис Хейвуд это не секрет, она не так глупа — большего комплимента ей от меня не дождаться. Вот почему она отказалась от Альберты и потребовала от Джорджа того же.

Куинн с сомнением смотрел на Вилли.

— Но Альберта могла найти множество других способов наказать мать. К чему ей было садиться в тюрьму? К чему позорить Джорджа?

Вилли методично выдергивала из земли травинки, будто молоденькая девушка, гадающая на ромашке: любит — не любит.

— Как вы думаете, Джо, куда он уехал?

— Не знаю. И почему — тоже не знаю.

— Он уехал от матери и от меня.

— Но он это и раньше мог сделать.

Совпадение во времени — вот что интересовало Куинна. Марта О'Горман показывает Джорджу письмо и, хотя тот убеждает ее, что оно — всего лишь грубая шутка, Марта видит, что он чем-то взволнован. Вскоре он сообщает знакомым и малознакомым, что едет лечиться на Гавайи. Он даже делает так, чтобы об этом было упомянуто в местной газете.

— Скажите, Джордж обычно делится с окружающими своими планами?

— Нет. Он удивил меня в последний раз.

— Почему он изменил своему правилу, как вы думаете?

— Понятия не имею.

— А мне кажется, я знаю, в чем дело, но вам, Вилли, это не понравится.

— Вы считаете, что может быть хуже, чем сейчас?

— Гораздо хуже, — сказал Куинн. — Боюсь, что Гавайи это алиби на случай, если здесь, в Чикото, произойдет из ряда вон выходящее событие.

Она упрямо продолжала дергать травинки.

— Пока ничего не случилось.

Куинн видел, что ей страшно.

— Да, но я хочу, чтобы вы были осторожны, Вилли.

— Почему я?

— Он вам доверял. Возможно, он считает, что вы знаете лишнее.

— Джордж никому ничего не доверял, — с болью сказала Вилли. — Он всегда был сам по себе, как Альберта. Это две устрицы. Захлопнут створки — и все.

— Но иногда их створки приоткрываются. Друг для друга. Или вы все еще не верите, что Джордж видится с сестрой?

— Верю.

— Вспомните, Вилли, вы когда-нибудь заставали Джорджа врасплох? Скажем, когда он был очень взволнован, или выпивал лишнее, или принимал транквилизаторы?

— Джордж не обсуждал со мной своих проблем, и он редко пьет. Иногда, во время приступов астмы, ему приходится пить много лекарств, но…

— Вы когда-нибудь видели его в таком состоянии?

— Иногда. Но он мало чем отличался от себя обычного. — Вилли задумалась и оставила в покое траву, как бы сосредоточив все усилия на том, чтобы вспомнить. — Три года назад ему удалили аппендикс, и отвозила его в больницу я, потому что миссис Хейвуд отказалась. Она сидела дома и вопила, что если бы Джордж ел овес и коренья, аппендикс был бы в полном порядке. Так вот, я была с ним в палате, когда он приходил в себя после наркоза, и слышала, как он орал. И что. Позднее он отказывался верить, что мог такое сказать. Сестры были в шоке, потому что он требовал, чтобы они немедленно оделись, неприлично, мол, работать голыми.

— Он понимал, что вы рядом?

— Не совсем.

— То есть?

— Он считал, что рядом Альберта, — сказала Вилли. — Джордж называл меня ее именем и говорил, что я — впавшая в идиотизм старая дева, которой надо бы понимать…

— Что именно понимать?

— Не сказал. Но злился страшно.

— Почему?

— Она отдала какую-то его старую одежду нищему, который проходил мимо их дома. Он называл ее доверчивой, слезливой кретинкой, и правды в этом было не больше, чем в голых медсестрах. Если Альберта действительно отдала вещи Джорджа какому-то нищему, у нее были на то причины. Хейвуды — не добрые самаритяне. Они могут жертвовать в благотворительные фонды, но не подают тем, кто к ним стучится. Я думаю, что добрая Альберта и устроившие стриптиз сестры — из одной компании.

— Вы потом спрашивали Джорджа об этом?

— Я процитировала кое-какие его высказывания.

— И что он?

— Смеялся, хотя и смущенно. Он ужасно мнительный и больше всего на свете боится выставить себя дураком. Но чувство юмора у него есть, так что голые медсестры пришлись ему по вкусу.

— А как он реагировал на упоминания об Альберте? Тоже смеялся?

— Что вы! Ему было стыдно, что он так о ней говорил, даже и в бреду.

Окончательно потеряв интерес к игре в «любит не любит», Вилли перенесла внимание на дырку, проверченную в тапке большим пальцем, и принялась выдергивать из нее нитки, словно птица, собирающая подстилку для гнезда. Олеандры заглушали городской шум.

— Как у Джорджа с деньгами, Вилли?

Она недоуменно посмотрела на Куинна.

— Конечно, он не миллионер, и ему приходится много работать, но дела идут неплохо. Хуже, чем лет пять назад, но неплохо. На себя он почти не тратит, а вот на мать… Когда ей в прошлый раз делали подтяжку, Джордж выложил тысячу долларов. Ну и, ясное дело, ей пришлось полностью обновить гардероб, чтобы он соответствовал юному личику.