Как ненасилие защищает государство - [26]

Знак мира сам по себе является идеальной метафорой этой функции. Вместо того, чтобы поднять кулак, пацифисты поднимают средний и указательный палец в форме буквы «V». Это «V» означает победу и является символом патриотов, радующихся миру после триумфальной войны. В конечном итоге, мир, защищаемый пацифистами, — это мир победоносной армии, государства, беспрепятственно сломившего сопротивление и монополизировавшего насилие до такой степени, что насилию уже не нужно быть видимым.

Это — Pax Americana.[122]

IV. Ненасилие патриархально

Патриархат — форма организации общества, порождающая то, что мы называем сексизмом. Но на самом деле суть патриархата гораздо глубже индивидуальных или системных предрассудков против женщин. Это, прежде всего, ложное, но, как утверждается, естественное и нравственное, деление всех людей на две жёсткие категории: мужчин и женщин. (Многие абсолютно здоровые люди не попадают ни в одну из этих физиологических категорий, к тому же многие незападные культуры признавали — и продолжают признавать, если ещё не уничтожены — более двух полов и гендеров.) Более того, патриархат определяет чёткие роли (экономические, социальные, эмоциональные, политические) для мужчин и женщин и утверждает (ложно), что эти роли единственно нормальны с точки зрения морали. При патриархате люди, не попадающие ни в одну из этих гендерных ролей или отвергающие их, нейтрализуются с помощью насилия и остракизма. Их заставляют выглядеть и чувствовать себя уродливыми, грязными, страшными, презираемыми, не имеющими ценности. Патриархат одновременно вреден для всех, но воспроизводится всеми, кто существует в его рамках. Следуя своему названию, он ставит мужчин в доминирующую позицию, а женщин — в позицию подчинения. Деятельность и характеристики, традиционно связанные с «властью» или, по меньшей мере, привилегиями, в основном принадлежат мужчинам.[123] Патриархат даёт возможность и право применять насилие практически исключительно мужчинам.

В гендерном аспекте, как и в расовом, ненасилие является изначально привилегированной позицией. Ненасилие предполагает, что вместо защиты себя против насилия мы можем мирно терпеть насилие до тех пор, пока не удастся мобилизовать достаточную часть общества для мирного противодействия насилию (или что можно надеяться «трансформировать» любую агрессию, угрожающую нам лично). Большинство сторонников ненасилия представляют его не просто как узкую политическую практику, но как философию, заслуживающую проникновения в самую ткань общества, чтобы выкорчевать насилие во всех его проявлениях. Но пацифисты, похоже, не учитывают в полной мере степень насилия патриархата. В конечном счёте при патриархате женщины и трансгендерные люди являются основными жертвами насилия в войнах, социальных революциях и в повседневной жизни.

Если изъять эту философию из безличной политической сферы и перенести в бытовой контекст, ненасилие подразумевает, что для женщины безнравственно отбиваться от нападающего или изучать самооборону. Ненасилие подразумевает, что жене, подвергающейся насилию, лучше уйти, чем мобилизовать группу женщин, чтобы избить и вышвырнуть из дома издевавшегося над ней мужа.[124] Ненасилие подразумевает, что лучше быть изнасилованной, чем выхватить из кармана механический карандаш и воткнуть его в ярёмную вену нападающего (ведь такой поступок, видимо, послужит некоему циклу насилия и поощрит дальнейшие изнасилования). Пацифизм попросту не резонирует с повседневной реальностью, окружающей людей, если только эти люди не живут в некоем причудливом пузыре спокойствия, из которого вытеснены все формы пандемического реактивного насилия современной цивилизации путём применения систематического и менее заметного насилия полиции и вооружённых сил.

С другой стороны, ненасилие, похоже, прекрасно приспособлено к взаимодействию с патриархатом. В конечном счёте изживание патриархата требует, в том числе таких форм сопротивления, которые делают акцент на исцелении и примирении.[125] Западная концепция правосудия, основанная на законе и наказании, насквозь патриархальна: каждый кодекс законов определял женщину как собственность, и законы писались для собственников-мужчин, которых приучали не иметь дела с эмоциями; проблема «проступка» решалась в первую очередь через наказание, а не через примирение. Более того, патриархат поддерживается не только властной элитой, которую нужно победить силой, а всеми.

Распределение власти в рамках патриархата гораздо более распылено, чем в рамках государства или капиталистической системы: например, мужчина-генерал, одновременно заседающий в консультативном совете крупной корпорации, обладает значительной властью в рамках государства и капитализма, но не черпает большей власти от патриархата как такового, чем любой другой мужчина (разве что становится типичным образцом мужественности). Из-за подобного распределения обычная борьба с обладателями власти или с несущими наибольшую ответственность за неё играет гораздо меньшую роль и несёт мало смысла. Вместо этого людям нужно построить культуру, дающую каждому право на гендерное самоопределение, поддерживающую построение нами здоровых отношений, исцеление от предшествующих поколений насилия и травм. Это абсолютно совместимо с обучением женщин и трансгендерных людей самозащите, а также атакой на экономические, культурные и политические институты, воплощающие патриархат или ответственные за его наиболее жестокие формы. Убийство копа, насилующего бездомных трансгендерных людей и проституток; сожжение офиса журнала, сознательно преподносящего стандарты красоты, ведущие к анорексии и булимии; похищение президента компании, участвующей в торговле женщинами, — ничто из этих действий не мешает построению здоровой культуры. Скорее, определённые люди у власти, сознательно получающие прибыль от патриархата, активно мешают рождению здоровой культуры. Собственная оценка того, что считать здоровыми отношениями, дополненная жёстким сопротивлением институтам, пропагандирующим эксплуатирующие и насильственные отношения, и нанесением ударов по наиболее вопиющим и, видимо, неисправимым примерам патриархата, — это единственный путь к тому, чтобы показать другим возможность альтернативы. Большинство работы, необходимой для преодоления патриархата, вероятно, будет мирной, сосредоточенной на исцелении общества и построении новой модели взаимоотношений. Но пацифистская практика, воспрещающая использование любых других тактик, лишает выхода тех, кому нужно защищаться от насилия уже сейчас.