Как нам жить? Мои стратегии - [11]
Кшиштоф Занусси – студент второго курса Лодзинской киношколы, 1963 г.
Приведу небольшой фрагмент сценария, по которому, правда, нельзя понять, в чем заключалась подлинная драма. В укрытии оказались совершенно чужие люди: подруга мамы погибла, пытаясь сбежать, но перед смертью успела дать адрес (на который рассчитывала сама) своим знакомым, тоже евреям. Эта драматическая история стала материалом для моего фильма, который в 1980-е годы заказал канал “Би-би-си”, хотя он так и не был снят по каким-то малозначительным причинам. Кто-то решил, что темы, связанные с Холокостом, вышли из моды, а через пару лет Спилберг с успехом осуществил постановку “Списка Шиндлера”. Я же остался с опубликованным в книге, никому не нужным сценарием, который точно передает ощущение утраченного доверия. Мать впервые меня обманула. Она поступила несправедливо и не позволила мне доказать свою правоту. Спустя годы, уже после войны, я напомнил ей об этой истории. Она попросила у меня прощения и сказала, что вынуждена была так поступить, хотя прекрасно понимала, что наносит мне ущерб, подрывая мое доверие.
[ ♦ “Темные очки”]
Мебельный склад. Смеркается. Мальчик играет в одиночестве. Он собирает карнизы и сооружает из них частокол, поднимая при этом такой шум, что мать приходит из конторы проверить, что происходит.
Мать. Что ты тут натворил? Все в порядке?
Мальчик не отвечает. Подходит к матери и говорит шепотом, будто доверяя ей большую тайну.
Мальчик. Мы готовимся к штурму!
В глубине кадра – клиенты: офицер вермахта, молодая женщина и человек в штатском.
Укрытие в комнате без окон, расположенной за складом. По совету матери режим изменен, день и ночь поменялись местами. В углу на матрасе храпит Натан. Сын Сары и Исаака улыбается во сне, видя радостные картины, далекие от окружающей их реальности. Шимон, по обыкновению, спит беспокойно – привычка врача, которого постоянно будят на ночных дежурствах.
Аарон не спит. Кажется, будто он готовится к каким-то акробатическим трюкам. Лишь через некоторое время мы понимаем: он вяжет петлю, чтобы повеситься. Светит себе спичками, и по выхваченным из темноты фрагментам можно проследить ход операции. Аарон близок к осуществлению своего намерения, но вдруг украдкой задевает спящего ребенка. Ребенок открывает глаза и смотрит на мужчину, стоящего под потолком на пирамиде из ящиков и табуретов. На лице мужчины – предсмертное напряжение, горящая спичка усиливает ужас.
Видя это, мальчик перестает улыбаться и кричит. Сара просыпается. Шимон вскакивает с постели. Спичка гаснет. У всех перед глазами остается образ человека, надевающего себе на шею петлю и готового в ту же секунду прыгнуть. Шимон молниеносным движением рушит пирамиду, старательно возведенную Аароном. Раздается вопль, словно на лежащих упал демон. Натан зажигает спичку, а от нее свечу.
Аарон начинает кричать, забыв о конспирации.
Аарон. Оставьте меня в покое. Это мое право! Я не хочу жить!
Шимон бьет его кулаком по спине. Возня. Слышится громкий вой Аарона.
Аарон. Я отдал свою ампулу Мириам. У меня нет яда, ты же мне отказал.
Сара. Ша! Я слышу голоса!
В контору вбегает мальчик, игравший на складе.
Мальчик (зовет). Мама, скорее иди туда! Там воры!
Мать (строго смотрит на него). Не выдумывай. Я больше не разрешаю тебе играть на складе.
Клиенты с удивлением наблюдают, как мать в наказание отводит плачущего мальчика в ванную. Возвращается, улыбаясь, как будто ничего не произошло. Достает из ящика стола бутылку коньяка и, наполнив рюмки, поднимает тост.
Мать. За удачную сделку!
Женщина, пришедшая с офицером вермахта, поначалу отказывается, но потом все чокаются.
Офицер вермахта. Prosit
В ванной заплаканный мальчик смотрит в окно на дома вдали, проглядывающие между строениями по ту сторону стены, отделяющей гетто от города.
Этот фрагмент напомнил мне о другом фильме, который, к счастью, снять удалось. В нем я тоже отталкивался от военных событий, однако облагородил антураж, создавая для немецких зрителей в конце 1970-х годов (то был период трудных и шероховатых отношений с ФРГ) образ панской Польши, страны с развитой культурой. Реальный фон этой истории был намного более невзрачен. Во время Варшавского восстания[8] мы жили, сбившись в кучу, в подвалах дома на Иерусалимских Аллеях, напротив недостроенного, хотя уже открытого здания вокзала. Вокзал обстреливали, а в нашем доме хозяином жизни был молодой и симпатичный немецкий офицер, неровно дышавший к моей маме. Мама воспользовалась его благосклонностью и получила разрешение на посещения нашей квартиры, откуда приносила все, что могло помочь нам выжить. Во время одного из таких визитов мы даже смогли увидеть отца на крыше дома неподалеку, куда он вышел в установленный по телефону час. В этом доме он случайно оказался в момент начала восстания (как инвалид с парализованной рукой отец не мог стать солдатом Армии Крайовой).
