Как надо любить маму - [5]

А наполеоновские солдаты говорят:

— Рус, сдавайся! А не то будем всех ой-ля-ля!

Партизаны стали кидать в них шишки. А как шишка стукнется о неприятеля, так тот вдруг становится ребёнком маленького роста. И так одна за другой все шишки попали в цели, потому что партизаны были очень меткие.

Смотрят партизаны и не знают, то ли изумляться, то ли смеяться. Стоят маленькие голенькие мальчики младенческого возраста вокруг поляны и ничего не поймут.

Тут партизанский командир говорит им ласковым голосом на чистом французском языке, потому что это был поэт Денис Давыдов:

— Дорогие ребята! Кто из вас хочет к маме с папой?

— Я! Я хочу! И мы все тоже домой хоти-и-им! — заплакали дети.

— Всех отправим по домам, не волнуйтесь! Вот только утро настанет. А пока мы вас овсяной партизанской кашей угостим.

И угостили. Детишки поели, успокоились, да и легли спать во взрослых мундирах, которые как были большие, так и остались лежать. А партизаны их вместе с мундирами взяли и перенесли к костру, чтобы стало потеплей. Как бы дети не простыли…

А утром, когда тёплое солнце уже было над лесом, Давыдов скомандовал:

— Дети, подъём! В две шеренги — становись! Возьмитесь дружно за ручки да ступайте из нашего леса прямо к дяде Наполеону. Он вас и доставит к родителям.

Дети помахали на прощание партизанам свободной рукой и пошли прямо голышом (тепло же!), а повёл их партизан Ерофей, который знал этот лес, как все четыре пальца на своей правой руке (а пятый — враги в бою отрубили саблей). Тот же Ерофей потом и к Кутузову завернул.

И пришёл к этим партизанам в лес фельдмаршал Кутузов Михаил Илларионович. За ним адъютант и партизан Ерофей несли сундук, потому что Кутузов уже всю эту историю знал.

Открыл он свой сундук, достал боевые медали и всем партизанам прикрепил к груди.

А тогда вдруг и тот Ангел явился, улыбается и говорит:

— А мне?

Фельдмаршал и все наши ему, прекрасному, до земли поклонились. Затем Кутузов робко подошёл к Ангелу Божьему и приколол боевую медаль к его сияющей одежде.

Ангел обрадовался, как маленький мальчик: свою медаль трогает, любуется. И сказал на прощание:

— Полечу, там у нас покажу всем на радость…

И улетел высоко-высоко. А наши потом Наполеона победили.

Слёзы

На тумбе для объявлений висел листок со словами:

Куплю слёзы на вес.

Очень надо.

Вот одна хорошенькая барышня принесла к тому покупателю свою огромную блестящую слезу. А вот рано поседевший солдат, у которого вчера от ран умер друг, принёс махонькую слезинку.

Покупатель взвесил огромную слезу и маленькую слезинку. И оказалось, что маленькая намного тяжелее. А большая была пустой и легковесной, потому что барышня плакала и рыдала по любому поводу и капризу.

Покупатель ей заплатил ломаный грош, а солдату крупную монету. Разрыдалась барышня от обиды и убежала, а солдат пошёл и купил за ту монету много цветов — на могилу друга.

А у купившего слёзы была мать, у которой давно не было слёз, и она не могла выплакать свои скорби. Сын и придумал такую затею: сделал из купленных слёз и отвара целебных трав лекарство, мать выпила, и у неё вдруг глаза засияли долгожданными слезами. И она выплакала все свои скорби…

Таня

Жила-была Таня, которая училась в спецшколе. Не для особо одарённых детей, а наоборот. И когда она шла через двор в свою школу или возвращалась домой, соседские дети над ней потешались.

Позавчера они вытряхнули из её портфеля в грязную лужу все учебники с тетрадками. Вчера сунули ей за пазуху холодный камень. А сегодня они Тане в лицо плевали. Им было очень весело…

— Вон дебильная идёт! — кричали дети, завидев её.

И ходила она, опустив голову, чтобы не видеть, как на неё смотрят здоровые, красивые люди. Она ведь понимала их взгляды, но ни на кого не держала зла. И она считала, что в её жизни было только две больших беды.

Первая — это когда от старости умерла кошка, которая жила у них в семье, сколько Таня помнила, и тогда в квартире остались только Таня с мамой.

А вторая беда — когда тяжело заболела мама. Женщине предложили лечь в больницу, но она побоялась, что тогда дочку — для присмотра за ней — насильно заберут в другую больницу, где решётки, а больных могут обидеть. И мама осталась дома.

Много-много молилась Таня Богу. Да сама и квартиру прибирала, в магазины ходила, сама готовила на кухне нехитрую еду. И маму из ложки кормила.

А потом сядет к маме на кровать с какой-нибудь доброй книгой и читает вслух.

Мама и поправилась!

Училась Таня с огромным старанием. Здоровые ровесники уже давно отучились в нормальных школах, а она всё школьница.

Наконец закончила она все четырнадцать классов в своей спецшколе, а затем поступила в институт, на библиотечный факультет.

Теперь, когда она подходила к родному дому, соседские сверстники, а также новая, подросшая детвора её не мучили, а удивлялись:

— Эта дебильная в самом деле учится в институте!..

А Таня всё ходила, склонив голову, и к удивлению многих сдавала экзамен за экзаменом. И окончила институт. И получила интересную работу в городской библиотеке.

А сосед по двору, поскольку прежде учиться не хотел, теперь копал канавы лопатой, другой таскал в магазине ящики. А одну молодую женщину, которая раньше над Таней смеялась, взяли уборщицей как раз в ту библиотеку. Она мыла пол в Танином кабинете и с интересом, даже с уважением поглядывала на Таню, скромно склонившуюся над книгами, и не могла понять: как это?..