Мой дядя был веселым. Всегда рассказывал разные смешные истории и всем дарил необыкновенные подарки. Причем эти подарки делал сам — он был мастер на все руки. Однажды из двух баллонов от пятитонки дядя склеил надувного бегемота. Он получился совсем как живой — огромный, с разинутой улыбающейся пастью и хитроватыми глазами. Он был очень большой, но при желании его можно было надуть еще больше — стоило только открутить пробку на задней ноге.
Когда дядя принес к нам бегемота и поставил его на пол, толстяк закачал, закивал головой, шевельнул ушами и, как мне показалось, даже чуть-чуть шагнул. Бегемот был добряком — это я понял сразу. Углы его пасти были растянуты в улыбке, а в глазах так и бегали какие-то смешинки. У меня было несколько любимых игрушек: заводной грузовик, слон со скрученным хоботом, цветные лягушки из тряпок, но перед бегемотом они сразу померкли. С того дня я ни на минуту не расставался с Гошкой (так я назвал бегемота). Я целовал Гошку в морду, сажал с собой за стол и кормил его супом, ходил с ним во двор гулять; по вечерам читал Гошке книжки, а потом ложился с ним спать, выпустив из него немного воздуха: сильно надутый, он не умещался на моей кровати.
Гошка был весельчак. Весь в дядю. С утра до вечера выкидывал разные штучки. Оставишь его где-нибудь на сквозняке, смотришь, он уже убежал в угол комнаты, прикорнул у шкафа и дрыхнет. А то вдруг ни с того ни с сего перевернется и, задрав ноги, начнет кататься на спине. Или прямо на глазах похудеет, явно просит еды. Кстати, он ужасно любил поесть. Его так и тянуло в кухню. Все думали, Гошка ест понарошку, но я-то знал, что он ест на самом деле. Да еще как! Уплетает за обе щеки. Каждый раз оставляя ему на ночь еду в миске, утром я замечал, что половину он слопал. Бабушка говорила, что к миске подходил кот, а Гошка знай себе ухмыляется и незаметно подмигивает мне. Как-то наш кот не ночевал дома, но утром миска оказалась пуста. Я сразу крикнул бабушке:
— Во! Что я говорил? Видала, сколько съел?
Бабушка удивилась и с тех пор стала еду от Гошки прятать.
Целыми днями Гошка веселился и только в жару скисал. Тогда я наполнял ванну водой и пускал его поплавать. Плавать Гошка любил больше всего. Особенно на боку. Разляжется на воде и плывет от одного края ванны к другому. Немного поплавает, начнет крутиться на одном месте — радоваться, что очутился в родной стихии. Иногда я тоже забирался в ванну, и мы с Гошкой начинали нырять, и кувыркаться, и брызгать друг в друга, а потом я влезал к нему на спину, и мы отдыхали прямо на воде. На воде Гошка держал меня так легко, как будто на него влез не я, а воробей. Казалось, он спокойно мог бы удержать еще пятерых таких, как я.
С каждым днем мы с Гошкой все больше привязывались друг к другу. Частенько домашние ворчали, что Гошка занимает слишком много места, что от него постоянно беспорядок в комнате и что его вообще неплохо бы отнести в чулан. Особенно недолюбливала Гошку бабушка.
— Ох, уж этот бегемот! — все время кряхтела она. — Растет не по дням, а по часам: В квартире совсем не осталось свободного места. Хоть мебель выноси! В зоопарк его надо!
В такие моменты я всегда заступался за своего друга и чуть что сразу прятал его под свою кровать. Когда же за что-нибудь распекали меня, вперед, как танкетка, спешил Гошка. Он надувался и топал от негодования, и всем своим видом давал понять, что не даст меня в обиду. За всю нашу с Гошкой дружбу мы только один раз повздорили, да и то по пустяку: как-то я залез на него, а он взял и выбил свою пробку и сразу же, охнув, присел, а я шлепнулся на пол. Отчитал я его тогда как следует, и он больше не устраивал глупых шуточек, а если и был чем-то недоволен, то просто стоял и скрипел. Он был такой тихоня, что даже ссорился со мной шепотом.
Однажды отец сказал:
— Скоро переезжаем на дачу.
— А Гошку возьмем? — поспешил выяснить я.
— Нет. В машине и так мало места. Не знаю, куда вещи погрузить. Гошку отнеси в чулан… До осени.
Расстроился я. Шутка сказать! Нас разлучали на целое лето.
Накануне отъезда мы с Гошкой весь день провели вместе: гоняли во дворе мяч, плескались в фонтане. Но вдруг ко мне подошла бабушка и предложила сходить в зоопарк.
— И Гоше будет интересно, — сказала она. — Покажем ему разных животных, познакомим с родственниками.
— Ой, бабуля! — закричал я. — Здорово ты придумала. Пойдем!
В тот день в зоопарке народу было мало, и мы спокойно осмотрели обезьянник, клетки со львами и площадку молодняка. Потом обогнули озеро с плавающими лебедями и утками и остановились около вольера с надписью: «Гиппопотам Маша». За изгородью около зацементированного бассейна стояла огромная бегемотиха. Она медленно водила головой в разные стороны — посматривала на редких зрителей сонным, безразличным взглядом. Я пододвинул Гошку поближе к сетке, но бегемотиха совсем закрыла глаза и стала жевать жвачку.
— Ого! — услышал я за спиной. — Сынка нашей Машке принес?
Я обернулся и увидел около нас дяденьку с усами и в фартуке.
