Как квакеры спасали Россию - [69]

Власти еще в ноябре 1922 года выдали квакерам в их полное владение небольшой особняк, который с улицы казался одноэтажным, но на самом деле в нем было два этажа – второй этаж имелся лишь над частью здания. Это был деревянный оштукатуренный дом, построенный в 1817 году; он и по сей день стоит в Борисоглебском переулке, который в советское время (с 1962 по 1994 год) назывался улицей Писемского. В разгар голода, когда квакеры перебрались сюда из офиса на Большой Никитской, 43 (где они делили здание с другими организациями), в московском офисе был многочисленный штат, так что переезд оказался своевременным. Задержка с обеспечением офисом объяснялась дефицитом пригодных для этого площадей в столице. В особняке было достаточно места и для конторских помещений, и для жилых комнат, причем не только для квакеров, но и для сотрудников баптистской и менонитской служб помощи. Дом этот находится на удобном расстоянии от центра в тихом переулке, в той части города, где разместились посольства и консульские службы. Иностранные сотрудники и русский персонал очень хорошо отзывались о бытовых условиях московского офиса: там было просторно и тепло даже в те годы.

Надо сказать, что здание на Борисоглебском представлялось квакерам их будущим квакерским посольством, или – в более поздней терминологии – квакерским центром.

Идею квакерского посольства с энтузиазмом развивал еще в 1918 году Теодор Ригг, глава квакерской миссии 1916–1919 годов. Этот термин он использовал неспроста.

В 1918 году в Лондоне был образован Совет международного служения (Council for International Service, CIS), представлявший Годовое собрание Лондона и Дублина. Во многом новый орган напоминал Комитет служения американских Друзей. Во главе Совета международного служения был Карл Хит. Этот человек стал квакером незадолго до получения должности – в 1916 году, – однако он был хорошо известен Друзьям после восьми лет работы в качестве секретаря Британского национального совета мира. Карл Хит был убежден, что миротворческая работа должна основываться на религиозной основе. Это необходимо для того, полагал Хит, чтобы противостоять пылу патриотического национализма. Идея квакерских посольств в разных столицах мира пришла от Карла Хита, равно как и терминология. Он считал, что работа этих посольств будет координироваться квакерским «форин офисом» в Лондоне, а трудиться в представительствах Общества Друзей будут квакерские «послы и атташе». Такое его смелое видение квакеры сочли весьма амбициозным, но сама идея им понравилась, только вместо слова «посольство» Друзья решили использовать термин «центр», а квакерский «посол» стал именоваться «представителем».

Карл Хит полагал, что после всех ужасов войны из‐за своей непримиримой пацифистской позиции квакеры будут пользоваться особым уважением во всем мире. Что, по его мнению, должно было способствовать их успешной миротворческой работе.

Карл Хит полагал, что «послов» можно было бы отправлять за границу для служения на двухлетний срок. Квакерские дома должны были стать своеобразными центрами помощи и инициаторами социальных реформ, способствовать созданию международных политических институтов мира. Он также видел роль квакерских офисов как центров образования для взрослых, как мест для проведения конференций и организации детских лагерей. В качестве атташе квакерских посольств Хит предлагал назначать студентов, которых можно было бы отправлять в эти центры на практику в качестве интернов.

Первые международные центры квакеров – в сотрудничестве с ирландскими и американскими Друзьями – были созданы в регионах, где велась работа по оказанию помощи после войны. Три офиса были открыты в Германии (Берлин, Франкфурт и Нюрнберг), еще четыре в Париже, Вене, Варшаве и, наконец, в Москве.

Что касается московского посольства, то дела там обстояли не так, как в остальных странах и городах. Работавшие в московском офисе люди понимали, что удаленность Лондона от советских реалий способствует возникновению в английских квакерских головах наивных фантазий. Находившиеся в Москве квакеры старались объяснить Лондону, почему так трудно работать в Москве. Тогдашний руководитель московского офиса Эдвард К. Боллс писал Хиту:

Боюсь, что квакерскому центру что-то делать тут будет очень трудно, поскольку нам здесь просто не позволяют заниматься той деятельностью, которой от нас ожидают Друзья.

Вряд ли в Лондоне могли осознать реалии советской жизни. Английские квакеры, оставаясь в плену иллюзий, полагали, что сотрудники в России по каким-то причинам просто не хотят принять идею посольства. Буквально в каждом письме, касалось ли оно открытия медицинского центра, школы сестринского дела, сельского медицинского пункта или больницы в Ясной Поляне, Карл Хит уделял несколько строк идее посольства. В 1925 году он писал в московскую миссию Дорис Уайт:

Наша первейшая задача – добиться от общества, в котором мы работаем, понимания и пересмотра ценностей. Медицинские центры, проекты по здравоохранению – все это вторично. Мы стремимся к тому, чтобы учредить центр в самом сердце России, центр, который поможет нам добиться дружбы и понимания людей, в чьих руках сегодня находится будущее России.