Как ищут то, что в земле лежит - [4]

Трудно по такой дороге идти. Устал Толя.

„Далеко ли до обрыва? Сейчас посмотрю“.

Развернул карту.

„Здесь гора, здесь речка — всё правильно обозначено, так, как Андрей Петрович говорил. Теперь недалеко!“

Толя прошёл поворот и увидел обрыв. Скинул рюкзак, положил под дерево и начал обрыв осматривать. Потом достал из рюкзака мешочки из плотной синей материи, бечёвку, чтобы мешочки завязывать. Вынул из сумки бумагу, карандаш и записную книжку. Взял молоток и начал работать.

Образцы надо брать умело. Старается Толя от такого камня осколок отбить, в котором хорошо зелёные и синие пятна видны. А это не так-то просто!

Стукнул молотком по камню, а он рассыпался. В другом месте хороший образец отколол, а он в сторону отлетел — никак его не разыщешь. Вот камень в речку скатился, пришлось рукава засучивать, в воде искать.

По-разному Толя образцы откалывает: то просто молотком по камню ударяет, то трещину в скале отыщет и острым концом молотка выворачивает камень. И у самой воды находит нужные камни, и высоко залезать ему за ними приходится.

В одном месте чуть с обрыва не свалился, в другом — оступился и в воду упал. Хорошо, что место было мелкое.

Каждый осколок от камня — образец — Толя внимательно рассматривает и только те, которые кажутся ему интересными, убирает.

Из каждого места — в отдельный мешочек.

Туда же он кладёт бумажку, на которой пишет, где образцы отбил, чтобы не перепутать. А то вся работа пропадёт.

„Плохо, Жени нет, — думает Толя. — Вместе мы бы много образцов взяли, а теперь хватит. Одному больше не донести“.

Толя крепко завязал мешочки бечёвкой и стал зарисовывать обрыв.

Геологу нужно уметь рисовать. На будущий год придут сюда люди, посмотрят на зарисовку и узнают, откуда взяты образцы.

Наконец-то Толя закончил работу.

„Ночевать здесь не буду, — решил он, — по дороге переночую. Завтра меньше идти придётся, пораньше в лагерь приду, поскорее про Женю узнаю“.

Беспокоится Толя. А вдруг Женя в лагерь не пришёл, заблудился? Ходит он теперь по тайге, из сил выбился, а выбраться не может — ведь карты у него нет.

7

Стал Толя в обратный путь собираться. Уложил в рюкзак мешочки с камнями. С трудом надел тяжёлый рюкзак на плечи. Плащ подсунул, чтобы острые камни на спину не давили. Оглянулся: ничего не забыл?

И пошёл.

Идёт Толя снова вдоль речки. Здесь он веточку надломил, там его след от ноги на песке отпечатался, этот камень он перевернул. Всё вокруг знакомое, не чужое, как будто в своём доме находишься.

Вот и то место, где большие камни наворочены.

Отсюда дорога потруднее пошла.

С камня на камень медленно, осторожно продвигается Толя. Наконец отмель — песок, ещё шаг, и всё.

Прыгнул он на последний камень, да рюкзак за спиной качнулся, потянул в сторону, и сорвалась с камня нога, подвернулась.

Упал Толя. Закричал от боли. Но кричи не кричи — всё равно никто не услышит, разве что медведь. С трудом Толя выполз на песок. Лёг на бок, даже рюкзак не снял, ногу руками держит. Полежал, полежал, как будто легче стало. Начал ногу ощупывать — всё цело, а встать попробовал — не получается.

Плохо дело! Уж вечер наступает: порозовели облака — осветило их заходящее солнце, потом облака из розовых сделались фиолетовыми и погасли. И сразу между облаками на светлом ещё небе показались первые звёзды.

Больше лежать нельзя, надо о ночлеге думать. Толя с трудом поднялся. Ковыляя, стал собирать сухие ветки, коряги. А то потом в темноте ничего не найдёшь. Набрать надо много, чтобы всю ночь костёр горел.

Ночью без костра и холодно и страшно.

Всякий зверь подойти может. А огня звери боятся.

Собирает Толя ветки да коряги и думает:

„А может, я неправильно поступил, что один ушёл? Может, надо было мне за Женей идти, догнать его и вернуть? А если бы не догнал, может быть, надо было мне в лагерь вернуться?“

Что надо было сделать?

Как ни думай, теперь ничего не изменишь!

Долго Толя возился, костёр разжигал. Наконец полетели искры высоко в небо.

„Эх, хорошо бы мой огонь в лагере увидели! Да за горой он. Не увидят“.

8

В лагере тоже наступил вечер. Те же розовые облака, что и над Толиной стоянкой, стали фиолетовыми и растаяли. Те же яркие звёзды, чуть мигая, показались высоко в небе. И так же постепенно надвигалась ночная мгла.

Поужинали после трудового дня геологи и разошлись по палаткам.

Андрей Петрович зажёг у себя свечу, и палатка стала похожа на фонарик — будто вся изнутри светится.

Андрей Петрович сел поудобнее на своём спальном мешке, разложил карту на ящике, который стоял у него вместо стола, и только приготовился работать, как услышал, что кто-то идёт.

— Андрей Петрович, это я.

— Женя! Ты? Что случилось?!

— Заблудился я. Толя здесь?

— Толя?! Он ведь с тобой был!

— Нет его со мной. Я один пришёл.

— Один? Ничего не понимаю! Что у вас случилось? Рассказывай!

И Женя рассказал Андрею Петровичу, как они с Толей поспорили.

— Я думал, он сразу за мной пойдёт, а он, наверное, с картой провозился. Потом слышу — он крикнул. Стоять холодно, я потихоньку вперёд пошёл. Отошёл недалеко. Нет его. Стал ждать. Ждал, ждал, замёрз, а он не идёт. Кричал ему, а ручей шумит, ответа не слышно. Пошёл я назад прямиком, лесом, чтобы поскорее, и заблудился. Долго ходил, пока к тому месту, где мы поспорили, не вышел. А Толи там нет. Я подумал, — может, мы с ним разошлись. Может, пока я по лесу блуждал, он за мной по ручью отправился. Вот и пошёл берегом. Долго шёл и наконец в лагере очутился. Где Толя — не знаю. Неужели он один за образцами пошёл?..