Как государство богатеет… Путеводитель по исторической социологии - [15]

Глобализация до Глобализации

Франкопан обращает первостепенное внимание на взаимосвязи, демонстрируя, например, как христианство в свое время распространялось не только в Европе и на Ближнем Востоке, но также в Центральной Азии, где было очень много его поклонников. Автор рассматривает при этом разные важные процессы (в первую очередь, конфликт между Византией и Персией, ослабивший обе великие державы), демонстрируя, почему все же христианство там не утвердилось в отличие от Европы. По сути дела, Франкопан изучает глобализацию в эпохи, предшествующие той (примерно последние полстолетия), которую мы сегодня называем эпохой глобализации. Впрочем, на самом деле в ту давнюю «глобализацию» простые люди были вовлечены значительно меньше, чем сейчас. Жизнь миллионов крестьян в разных частях мира могла быть никак не связана с импортными товарами или идеями. Но этого мира на страницах книги Франкопана практически нет. Автор пишет «новую историю мира», но при этом забывает о важнейших элементах этой истории, уделяя внимание преимущественно тем аспектам, которые близки именно ему.

Впрочем, это беда простительная. У любого автора надо искать то, что он нам предлагает, а не то, что по какой-то причине он упускает. Нельзя впихнуть всю мировую историю даже в самый толстый том, а потому 700 страниц «Шелкового пути» следует воспринимать лишь в качестве важного дополнения к тому, что мы можем почерпнуть из иных источников. Лишь прочтя десяток-другой «всемирных историй», можно получить реальное представление о Всемирной Истории.

Чрезвычайно интересен рассказ Франкопана, как вызревали противоречия между Британией и Россией перед Первой мировой войной. Мы ищем обычно противоречия в Европе, поскольку война, хоть и названная мировой, велась именно там. Но автор показывает, какое большое значение имела напряженность в Азии, где Россия наступала с Севера, а Британия – с Юга (из Индии). Однако и здесь «Шелковый путь» не безгрешен. Думается, роль Балкан в вызревании войны была значительно больше, чем роль Центральной Азии, и недаром Британия с Россией оказались союзниками, а Австро-Венгрия стала их противником.

Но недостатки «Шелкового пути» не должны затемнять его главного достоинства. А оно, думается, состоит в том, что автор книги показывает равнозначность Европы и Азии на протяжении столетий. Проще говоря, автор показывает, что Азия долгое время не была беднее или слабее Европы. Более того, отдельные ее регионы были значительно успешнее и богаче. Они больше, чем европейские земли, привлекали внимание завоевателей, стремившихся этими богатствами поживиться. Сам Александр Македонский «в сторону Европы даже не смотрел. Европа не сулила ничего. Там не было городов, культуры, славы, богатства. Для Александра, как и для всех древних греков, – по мнению Франкопана, – идеи и возможности, а также угрозы, происходили с Востока. Неудивительно, что его внимание было приковано к величайшей силе Античности – к Персии» [Там же: 23].

Европейцы не имели с самого начала своей истории каких-то особых преимуществ. Нельзя сказать, что они были лучше приспособлены к развитию, к формированию демократии или рыночной экономики. Нельзя сказать, будто Запад представлял собой высшую в сравнении с Востоком цивилизацию, которой на роду написано было стать богаче и успешнее. По мнению автора «Шелкового пути» (думается, все же весьма спорному), «история была полностью перекроена, чтобы обосновать идею подъема Запада, как логичного и неизбежного продолжения событий прошлого» [Там же: 18]. Вряд ли кто-то специально перекраивал историю. Подобный глобальный заговор историков невозможен. Но уровень наших сегодняшних знаний показывает, что успех Европы не был предопределен. В истории всяко могло сложиться.

Почему Британия была успешна

Франкопан отмечает, что лишь примерно с эпохи великих географических открытий Запад стал выглядеть успешнее. И это вполне справедливый вывод. Правда, почему это случилось, автор толком не анализирует. Во всяком случае, отдельные факторы, определившие успех Британии, на которые он мельком указывает, представляют собой плохо сваренную кашу, а не серьезное исследование.

«Ученые отмечали, например, – пишет Франкопан, – что экономическое неравенство там было ниже, чем в остальных странах Европы, и что низшие слои населения в Британии потребляли больше калорий, чем на континенте» [Там же: 364]. При этом непонятно, что значит «на континенте». В богатой, преуспевающей Венеции или же в отсталой Польше? В Голландии, ставшей европейским торговым лидером даже раньше Англии, или в Неаполитанском королевстве, где толпы нищих осаждали монастыри, раздававшие бесплатную еду? «Успех Британии обусловлен еще и тем, – добавляет Франкопан, – что там проживало большее количество новаторов» [Там же: 364]. Но откуда, интересно, взялись эти «новаторы»? Если британцы являются новаторами от рождения просто в силу генетических или культурных особенностей, то почему же преимущества Британии не сказывались до XVII века? А если новаторство появилось в определенный момент, то серьезный исследователь должен не просто констатировать данный факт, а объяснять, каковы же его причины. Наконец, Франкопан утверждает, что