Как Гитлер пришел в власти: Германский фашизм и монополии - [96]

Таким образом, результат голосования, в ходе которого некоторые осколочные буржуазные партии, как можно было предполагать, должны были ориентироваться на нацистов, зависел от позиции фракции НСДАП. Это создало для носителей свастики крайне неудобное положение. Они оказались перед альтернативой: либо голосовать против правительства, с которым часть нацистского руководства желала вести переговоры, либо вступиться за вызывающее ненависть во всей стране чрезвычайное распоряжение и встать на сторону непопулярного «кабинета баронов».

Сразу по зачтении в рейхстаге предложения КП Г о вотуме недоверия Папену нацистская фракция потребовала получасового перерыва, чтобы определить свою тактику. Геринг и Геббельс, ссылаясь на волю «фюрера», во время спешного обсуждения за закрытыми дверями высказались за то, чтобы нацисты по возобновлении заседания проголосовали против правительства. Таким образом, кабинет Папена потерпел полное парламентское поражение. Из 608 депутатов за доверие ему проголосовали всего 42 немецких националиста и несколько попутчиков (менее 7 % депутатов!).

Однако Шлейхер и его канцлер не сдались. Следуя своим представлениям насчет сопряженного с наименьшим риском пути к диктатуре и по-прежнему притязая на власть, они решили и дальше играть взятую на себя роль пособников в установлении фашистского режима.

Исходя из того, что рейхстаг все равно выразит им недоверие, они заблаговременно, еще 30 августа (в день открытия парламента!), на совещании в восточнопрусском поместье Гинденбурга Нойдеке решили просто-напросто сразу же разогнать докучливое народное представительство. Президент в нарушение конституции дал канцлеру карт-бланш на роспуск рейхстага¹⁸, в который затем, 12 сентября, в обоснование этого роспуска была вписана вдвойне противоречившая конституции фраза: «Поскольку имеется опасность того, что рейхстаг потребует отмены моего чрезвычайного распоряжения от 4 сентября сего года».

Это противоречило конституции, во-первых, потому, что в статье 48-й, абзац 3-й, Германской конституции совершенно ясно говорилось: «Обо всех мерах, принятых в соответствии с абзацем 1-м или абзацем 2-м данной статьи, президент обязан незамедлительно поставить в известность рейхстаг. По требованию рейхстага эти меры лишаются силы» (курсив автора). Во-вторых, это являлось нарушением конституции потому, что «опасность» законного лишения чрезвычайного распоряжения силы никак не могла служить оправданием роспуска рейхстага.

На постоянно допускавшиеся Гинденбургом и его пре-зидиальным кабинетом явные нарушения конституции следует указать потому, что социал-демократическое руководство удерживало массы от борьбы против правительства, готовившего фашистскую диктатуру, лживым аргументом, будто это правительство в своих действиях не выходит за рамки конституции и СДПГ во имя спасения республики будет готова призвать к его свержению, как только оно за эти рамки выйдет.

Под предлогом, что «состояние государственного бедствия… дает господину рейхспрезиденту полное право отсрочить выборы», дабы таким образом «оградить немецкий народ от ущерба» ¹⁹, Гинденбург, Папен, Шлейхер и Гайль приняли в Нойдеке антиконституционное решение: отложить выборы в парламент на неопределенный срок, а тем временем, как писал министр внутренних дел, «провести реформу конституции и управления» — иными словами, нанести республике смертельный удар.

Первая часть заговора Шлейхера — Папена против парламента была осуществлена с некоторыми курьезными, но в конечном счете не имевшими никакого значения «проколами». Собственно говоря, Папен собирался прочесть заготовленный им ордер на роспуск рейхстага непосредственно перед голосованием вотума недоверия и тем самым не допустить этого голосования. Подобно школьнику, заранее знающему правильное решение задачки, он в возбуждении попросил слова, махая высоко поднятой рукой. Однако председательствующий Геринг, заинтересованный в вящем позоре канцлера и ослаблении его позиции, сделал вид, что «не заметил» этого.

Реализовать же вторую часть заговора Шлейхера — Папена, а именно недопущение новых выборов, не удалось.

Сокрушительные результаты голосования послужили правительству сигналом: если оно будет опираться только на рейхсвер и полицию, у него не будет никаких шансов, учитывая настроения подавляющего большинства народа, удержаться у власти хотя бы на период «перетягивания каната» с нацистским руководством. Шлейхер отнюдь не случайно при каждом удобном случае высказывал в те дни мысль, которую он несколько позже сформулировал так: «На штыках сидится плохо. Это значит, что без широкого народного настроения в свою поддержку у власти не продержишься» ²⁰.

В истории нередко бывает так, что поражение союзников ведет к разрыву между ними. Так случилось со Шлейхером и Папеном. Свою неспособность окончательно прикончить рейхстаг они восприняли как тяжкую неудачу. Теперь им приходилось замышлять новые тактические козни. Пути министра рейхсвера и «сделанного» им канцлера начали расходиться. Снова подтвердилось: действия политических актеров гораздо меньше зависят от их личных качеств, нежели от тех возможностей, которые определяются специфическими формами классовых условий. Известный как хитроумный интриган, Шлейхер пошел на более или менее открытую конфронтацию с Гитлером, между тем как обычно пребывавший в состоянии безмерного самоупоения Папен (незадолго до своей отставки он даже сравнивал себя с Бисмарком!) удовлетворился ролью младшего партнера «фюрера»!