Как делаются деньги? - [99]
«Кейнсианство или монетаризм? Да, пожалуйста!»
Современная денежная парадигма выражается в переходе от государственных денег к деньгам, выпускаемым банками при поддержке финансовых рынков, и эта мысль проходит красной нитью через всю книгу. Однако этот аргумент не должен приводить к выводу о том, что государство не имеет значения или не обладает властью в процессе образования посткредитных денег. За последние годы финансового и монетарного кризиса стало очевидно, что государство играет важнейшую роль в сохранении современной денежной парадигмы. При этом государственные вмешательства в сегодняшние денежные дела являются крайне парадоксальными. Создается впечатление, что конечной целью этих вмешательств оказывается поддержание денежного порядка, при котором государство отстраняется от контроля за предложением и ценой денег.
По мере того как в сентябре 2008 года стремительно развивались последствия финансового кризиса, в Вашингтоне было проведено срочное совещание между главными официальными лицами правительства США и представителями основных финансовых корпораций. На встрече Бен Бернанке, глава Федеральной резервной системы, настойчиво уговаривал правительство США предоставить финансовую помощь в размере 700 миллиардов долларов, чтобы спасти крупнейшие банки от банкротства и влить ликвидность в кредитные рынки. В качестве одной из составляющих своей позиции Бернанке, говорят, представил следующее апокалиптическое видение ситуации: «Если мы завтра же этого не сделаем, к понедельнику у нас не будет экономики». Примером того, как современные государства осуществляют вмешательство в кредитные рынки и банковские дела лишь для того, чтобы сохранить существующую систему, является не только сама финансовая помощь, впоследствии одобренная правительством. Видение Бернанке симптоматично и для того типа постидеологических суждений, которыми окружена роль государства в современных денежных делах. Бернанке следовало сказать следующее: «Если мы завтра же этого не сделаем, к понедельнику у нас не будет экономики, основанной на посткредитных деньгах». Когда Бернанке приравнивает крах основных финансовых институтов к исчезновению экономики как таковой, он осуществляет ту идеологическую натурализацию, которой мы коснулись во вступлении. Давайте еще раз взглянем на то, как эту концепцию развивает Жижек:
При современном глобальном капитализме идеологическая натурализация достигла невиданного уровня: не часто встретишь тех, кому хотя бы грезятся утопии, включающие возможные альтернативы ‹…› Но напрасно кажется, будто эпоха идеологических утопий осталась позади, ведь никем не оспариваемая гегемония капитализма имеет поистине утопическое ядро капиталистической идеологии, которое поддерживает ее. Утопии альтернативных миров были изгнаны другой утопией, имеющей власть и прикрывающейся прагматичным реализмом[307].
Утопические идеи альтернативных денежных систем явственно отсутствуют в современной мейнстримовской политике. Когда речь заходит о развитии путей делания денег и запуска их в обращение, мы словно достигли конца истории. Поскольку мало какие правительства склонны воображать денежные системы, отличные от текущей, денежные вопросы очень быстро сводятся к прагматичному реализму, при котором существующий порядок получает право определять условия собственного поддержания, а политики с готовностью низводят себя до уровня простых администраторов, работающих для содействия системе при этих условиях.
Ключевым условием для современной системы является способность банков выпускать ликвидный долг, который поэтому может обращаться в качестве денег. В системе все гладко и ровно до тех пор, пока требования погасить долг возвращаются к банкам только в виде требований перевести кредит в другие банки. Как было замечено выше, такого рода перевод может быть осуществлен с минимальным привлечением фидуциарных денег, созданных государством. Однако, когда кризис системы становится кризисом ликвидности, обнаруживается зависимость от созданных государством денег. Когда пользователи кредитных денег начинают сомневаться в кредитоспособности банков или когда банки начинают сомневаться в кредитоспособности друг друга, кредитные деньги теряют способность обращаться в качестве денег. Они теряют свою ликвидность. В этот момент приходит государство как верующий последней инстанции. Предоставляя кредиты коммерческим или даже инвестиционным банкам, центральный банк демонстрирует свою неугасающую веру в денежность кредитов, выпущенных этими банками. Другими словами, центральный банк использует свое собственное положение инстанции, выпускающей кредиты от имени населения, чтобы распространить состоятельность на агентов внутри частной банковской системы, тем самым наделяя ликвидностью кредитные деньги, выпущенные этими банками. По сути, это и были спонсированные государством пакеты финансовой помощи, предложенной в последние несколько лет Федеральным резервом США, Европейским центральным банком и несколькими другими центральными банками. В век посткредитных денег контроль как за предложением, так и за ценой денег может находиться в руках частных банков и финансовых институтов, однако сильная и прибыльная позиция, которую занимают эти агенты, в конечном счете зависит от пуповины, связывающей их с плацентой государства, из которой в случае необходимости поступает ликвидность.
