Как делаются деньги? - [95]

Переход политики центрального банка от кредитного рационирования к регулированию с помощью дисконтного окна иногда описывается как переход к созданию кредита, обусловленного спросом[298]. Вместо того чтобы контролировать производство кредита, устанавливая предложение денег, которые ссужаются коммерческим банкам, центральные банки обеспечивают то количество кредита, на которое, при определенной цене, есть спрос со стороны рынка. Другими словами, спрос на кредит на рынке определяет предложение кредита.

В то время как понятие кредита, обусловленного спросом, действительно помогает разобраться, как предложение кредитных денег (не) регулируется центральными банками, оно, вероятно, приведет нас к заблуждению, если мы посмотрим на него с философской точки зрения. Понятие спроса, требования предполагает определенное отношение между требуемым объектом и требующим субъектом. Требование объекта вытекает из определенной необходимости, которую испытывает субъект, и она может быть удовлетворена определенным объектом ввиду присущих ему свойств. К примеру, человеку может требоваться яблоко, потому что он голоден и потому что яблоко удовлетворяет это требование в связи с его питательными свойствами.

Как мы уже видели, жижековская модель субъекта в большей степени уделяет внимание понятию желания, а не требования. Жижек задействует концепцию желания, когда настаивает на том, что «субъект ‹…› и объект-причина его желания ‹…› строго соотнесены»[299]. Это означает, что нужда в объекте не заложена в субъекте, как и качества, присущие этому объекту. Скорее, получается, что объект «вызывает причину» желания в субъекте и в это же время субъект проецирует целую совокупность свойств на объект. Концепция желания дает возможность другого и, возможно, более радикального понимания процесса создания кредитных денег, чем концепция требования, спроса. Она позволяет нам разобраться в том, как соотносится создание кредитных денег и финансиализация. Создание денег нужно понимать как процесс, обусловленный желанием, а не спросом.

Другим важным соображением Жижека о субъекте является то, что желание всегда передается через символы. Данная мысль содержится в еще одной лакановской максиме: «желание человека получает свой смысл в желании другого»[300]. Это означает, что желание субъекта никогда не является спонтанной жаждой определенного объекта. Для того чтобы передать желание, непременно нужен символический порядок. Жижек обозначает два измерения лакановской максимы:

Желание человека структурировано большим Другим, у которого «нет центра», символическим порядком: то, что я желаю, предопределено большим Другим, символическим пространством, в котором я обретаюсь ‹…› Субъект желает, поскольку он чувствует, как большой Другой сам желает, как он оказывается местом непостижимого желания, словно это непроницаемое желание исходит из него или нее[301].

Хартальная теория денег, с которой мы познакомились в третьей главе, дает яркую иллюстрацию того, какую роль представление о том, что желание всегда является желанием большого Другого, играет в образовании денег. Эта теория утверждает, что деньги, по сути, – творение государства. Деньги создаются государством в ходе трех взаимосвязанных процессов. Во-первых, определенный объект (монеты, банкноты и т. д.) объявляются законными деньгами. Во-вторых, создается устойчивый спрос на этот объект, когда государство принимает его в качестве уплаты налогов. И, в-третьих, эти два процесса автоматически заставляют данный объект быть универсально принимаемым в качестве средства обмена или платежа внутри государства, поскольку каждый знает, что всем остальным он понадобится для того, чтобы заплатить налоги. Иными словами, спрос государства на деньги распространяется на каждого отдельного человека в государстве. Эти три процесса тут же переводятся в концепцию желания.

Перефразируя Жижека, законное объявление определенного объекта деньгами означает, что «то, что гражданин желает, предопределено государством, юридическим и экономическим пространством, в котором он обретается». Это первый этап хартального создания денег. На втором этапе «гражданин чувствует, как государство само желает» денег в виде налогов. И на третьем этапе желание конкретного объекта, ставшего деньгами, становится частью рынка, когда все принимают его как средство обмена и платежа. Роль большого Другого (в виде государства) стирается, когда граждане начинают испытывать желание денег так, словно оно спонтанно исходит из их столкновений с денежным объектом на рынке.

Мы уже видели, как после коллапса Бреттон-Вудской системы рынки взяли на себя функцию государства по установлению цены на деньги. Появление и распространение финансовых деривативов сыграли в этом важную роль. Но финансиализация относится не только к установлению цены денег. Когда объем финансовых рынков в общем и рынков деривативов в частности превышает определенное значение, они забирают у государства роль большого Другого по структурированию желания. Иными словами, финансиализация происходит не только в онтическом пространстве ценообразования денег, но даже в онтологическом пространстве создания денег. Размышляя над экспоненциальным ростом торговли деривативами, Липума и Ли замечают: