Как делаются деньги? - [42]

. Если средство платежа принимается в связи с его «возможностью “реального” использования», оно является хилогенным, а если средство платежа принимается только потому, что оно будет обращаться и в дальнейшем, тогда оно – автогенное. Например, золотые монеты – хилогенны, в то время как бумажные деньги являются чисто автогенными. Но даже хилогенные средства платежа требуют элемента хартальности, чтобы стать деньгами. «Использование в обмене является юридическим явлением»[135]. Только когда определенные объекты провозглашаются в качестве действительного средства платежа при обмене или погашении задолженности, они становятся деньгами. Золото является деньгами не просто на основании свойств, присущих этому материалу, а потому, что его провозгласили деньгами внутри юридической сферы суверенной власти. В этом смысле хартальная теория денег не отрицает существования товарных денег. Однако такая форма денег является всего лишь подкатегорией хартальных денег. Это хилогенные хартальные деньги. Они противопоставлены автогенным хартальным деньгам, которые мы можем рассматривать как фидуциарные деньги в чистом виде, до тех пор пока их стоимость поддерживается только их юридическим статусом.

Когда государство или другая суверенная власть провозглашает определенный объект деньгами, осуществляется двойное действие. Недостаточно просто объявить: «Теперь золото является деньгами». Постановление будет иметь экономический эффект, только когда оно поддерживается тем, что объект принимается в качестве уплаты при расчетах с государством:

Современное государство может сделать общепринятыми деньгами все что захочет и таким образом установить их стоимость без какой бы то ни было, пусть даже самой формальной, привязки к золоту или чему-то еще. Правда, простого объявления, что то-то и то-то является деньгами, недостаточно, даже если оно поддерживается самым убедительным конституционным доказательством абсолютной суверенности государства. Но если государство готово принимать предложенные деньги в качестве уплаты налогов и других сборов, тогда все в порядке. Любой, у кого есть обязательства перед государством, будет готов принимать клочки бумаги, с помощью которых можно будет погасить долги, и все прочие люди будут готовы принимать эти бумажки, потому что знают, что налогоплательщики, в свою очередь, будут их принимать[136].

Хартальные деньги в этой связи могут не опираться на всеобщее стремление к каким-то реальным свойствам денежного объекта. Даже в государстве, где золотые монеты провозглашаются законным платежным средством, стоимость этих монет необязательно зависит от того, заинтересованы ли вообще люди в золоте как таковом. Достаточно того, что они в целом заинтересованы в том, чтобы их не упрятали за решетку за неуплату налогов. Поэтому хартальной теорией легко объяснить переход от металлических денег к бумажным, обеспеченным металлом, или даже к неконвертируемым бумажным деньгам. Поскольку истинная стоимость денег не зависит в первую очередь от стоимости металла, а зависит от государственного провозглашения вещи деньгами, такой же фокус можно незатейливо проделать с бесполезной бумагой.

Когда государство провозглашает определенные объекты деньгами и разрешает принимать их для оплаты штрафов, таможенных пошлин, аренды и – самое главное – налогов, это создает достаточный спрос на эти объекты, чтобы они могли функционировать в качестве универсального средства платежа не только в отношениях с государством, но и среди частных лиц. В противоположность уверениям товарной теории мы видим, что хартальная теория рассматривает возникновение рынка как явление, сопутствующее возникновению суверенной власти[137]. Деньги – это не спонтанное творение рынка. Для того чтобы деньги и рынок могли возникнуть, необходимо в первую очередь суверенное государство.

В экономиках, где валюта действительно сделана из золота, серебра или других драгоценных металлов, эти монеты обычно обращаются по цене выше рыночной цены этих металлов. Данный феномен получил название фидуциарности[138]. Механизм, за ним стоящий, чем-то похож на описанный в теории прибавочной стоимости Маркса. Согласно Марксу, капиталистическая эксплуатация возникает из-за различия между потребительской и меновой стоимостью труда. На рынке труда труд обменивается на деньги по цене, которая ниже фактической потребительской стоимости труда. Потребительская стоимость состоит из производительной способности создавать новую стоимость. Прибавочная стоимость является разницей между потребительской стоимостью и меновой стоимостью труда. Эксплуатация – это присваивание прибавочной стоимости, которое происходит, когда капиталист продает плоды труда на потребительском рынке.

В схожей манере мы также можем понимать фидуциарность как результат расхождения в образовании цены на деньги. Вместо того чтобы говорить о различии в терминах потребительской и меновой стоимости, мы можем себе представить ее в терминах двух разных цен. Фидуциарность возникает из-за сосуществования двух различных систем ценообразования ценных монет. С одной стороны, монеты могут быть оценены как товары просто на основании их материальных свойств. С другой стороны, монеты могут быть оценены как деньги на основании их «фидуциарных» свойств, то есть их способности функционировать в качестве денег. Фидуциарность – это разница между первой и второй ценой. Мы можем представить эту разницу как некую денежную прибавочную стоимость. Если мы продолжим развивать эту марксистскую логику, мы должны задать простой вопрос: откуда берется эта денежная прибавочная стоимость?