Как делаются деньги? - [41]
Иллюзия, которую нужно поддерживать, чтобы золото функционировало как point de capiton в денежной системе, является иллюзией о внутренней стоимости золота. Должно казаться, что стоимость золота «нашли», а не «мы [ее] там разместили», определив золото на роль денег. В товарной теории денег золото функционирует как воплощение реальной стоимости. Мы видели, как Маркс подчеркивает, что функционирование золота как всеобщего эквивалента происходит только тогда, когда оно, «как эквивалент, выталкивается всеми другими товарами из их среды». Парадоксальным образом золото может функционировать в качестве возвышенного воплощения стоимости до тех пор, пока оно исключено из обычного оборота товаров. Нам нравится думать, что золото складируют в банковских хранилищах как залог по непогашенным долгам банков. Возможно, настоящая причина совершенно обратная. Золото держат подальше от обычного обмена и потребления товаров, чтобы скрыть тот факт, что оно на самом деле является обычным товаром с очень низкой реальной потребительской стоимостью, не считая того, что оно служит экраном, на который мы можем проецировать наши фантазии о его магических свойствах.
Подводя итоги, скажем, что товарная теория основывается на идее о том, что стоимость денег укоренена в порядке реального. Золото возведено в статус денег из-за собственных реальных качеств материала. Эти качества делают золото объектом очень распространенного среди участников рынка желания. Никому не нужна постоянно картошка, но золота хотят все и всегда.
Делая деньги с помощью закона
Все сегодняшние цивилизованные деньги, вне всякого сомнения, являются хартальными[125].
С товарной теорией денег существует несколько проблем. Одна очень важная проблема – эта теория исторически неверна. Рассказ о том, как деньги эволюционировали из примитивной бартерной системы, который можно найти не только в старинном повествовании Адама Смита, но и в современных учебниках по экономике, антропологически не обоснован. По итогам обстоятельных исследований бартера антрополог Каролин Хамфри пишет: «Ни один пример бартерной экономики просто-напросто никогда не был описан, не говоря уж о том, чтобы он породил деньги; все доступные этнографические данные свидетельствуют, что такой вещи никогда не существовало»[126]. Как заметил Дэвид Гребер, простое бартерное общество, в котором предположительно возникли деньги, является фантастическим миром в воображении определенной когорты экономистов[127].
Проблема с этой историей происхождения денег (критики называют ее мифом о бартере) не сводится к исторической неточности. То, как мы рассказываем о происхождении денег, имеет принципиальные последствия даже для того, как мы думаем о функционировании денег в современном обществе. Одно из последствий идеи о том, что деньги являются практическим решением так называемой проблемы двойного совпадения желаний, приводит к пониманию денег как спонтанного творения рынка. Деньги – это всего лишь посредник между честными производителями и торговцами, которые зарабатывают себе на жизнь, изготавливая товары, обладающие внутренней ценностью, и торгуя ими. В подобном представлении стоимость денег обеспечивается такими стоимостями, которые мы находим на рынке. Таким образом, товарная теория имеет склонность замалчивать роль силы и государства в создании денег[128].
Обнаружение этого замалчивания находится в центре хартальной теории денег, согласно которой деньги по сути своей являются фидуциарными. Классическую формулировку этого подхода к деньгам можно найти в книге «Государственная теория денег» Георга Фридриха Кнаппа[129]. Как мы увидим, Кейнс напрямую обращается к Кнаппу. Действительно, значительная часть кейнсианской экономики основывается на идее фидуциарных денег. Более современные формулировки хартализма можно найти у Мозлера, Бэлла и Рея[130].
Основная идея хартальной теории такова: «Деньги есть творение закона». И следовательно: «Душа денег не в материале, из которого они сделаны, а в юридическом постановлении, которое регулирует их использование»[131]. Очевидно, что этот подход диаметрально противоположен тому, который мы находим в товарной теории. «Денежность» объекта вытекает не из его внутренних качеств, а из факта символического назначения вещи деньгами. Любая власть, обладающая достаточной силой писать законы и следить за их исполнением, может, в принципе, провозгласить деньгами что угодно. Харталисты обычно отсылают к монетам, которые чеканились в Лидии (теперь территория современной Турции) около 600 года до н. э., как к первому появлению фидуциарных денег[132]. В современном обществе властью, выпускающей деньги, безусловно, является национальное государство.
Деньги в их современном понимании впервые возникают, когда законная сила формальных средств платежа провозглашена Государством и они переходят в хартальную форму ‹…› Номинальность единицы стоимости ‹…› создается Государством, которое защищает и поддерживает исполнение законов[133].
Хартализм также отличается от товарной теории тем, что он в первую очередь является теорией современных денег. В самом чистом виде фидуциарные деньги обнаруживаются в контексте современного национального государства. Однако Кнапп настаивает, что любые деньги обязательно содержат элемент хартальности. Он разделяет деньги на «хилогенные» и «автогенные»
