Как далеко ты сможешь пройти? - [17]

– О чем ты говоришь? – возмутился я. – Я ее заработал.

– Ты не уложился в квалификационное время на велоэтапе. Если ты ее оставишь, то никогда не сможешь жить в мире с самим собой.

– Ты больной на голову, – сказал я.

Но на следующее утро мне стало ясно, что Дон был прав. Я отправился к директору гонки Шэррон Эклз и отдал ей медаль. Ее глаза наполнились слезами.

– Ах, Джон, – сказала она, – если кто-нибудь заслуживает этой медали, так это ты!

– Но я не заработал ее, Шэррон, – возразил я. – Когда я ее заработаю, то можете мне поверить, ни за что не выпущу ее из рук. А пока вы должны ее забрать.

Она неохотно взяла медаль. Однако семечко было посажено. Я знал, что вопрос не в том, «если», а в том, «когда» медаль финишера достанется мне в полном соответствии с правилами.

Годом позже я вернулся в Кону. На этот раз я приехал с новым, облегченным хендсайклом, и результат оправдал все затраты. Тысяча девятьсот девяносто седьмой год стал первым годом, когда в программу была официально включена категория колясочников. Кроме меня, на соревнования в Коне квалифицировались еще два колясочника. Теперь мне нужно было не только завершить каждый этап в отведенное время, но и опередить других парней. Моя цель заключалась не в том, чтобы стать вторым спортсменом-колясочником, финишировавшим на гавайском Ironman. Я решительно намеревался оказаться первым.

Через 12 часов и 21 минуту после выстрела стартовой пушки я пересек линию финиша, уложившись во все квалификационные лимиты и, наконец, заработал медаль финишера. Другие двое колясочников остались далеко позади меня. Я достиг цели, которую поставил перед собой тремя годами ранее. В тот вечер я в изнеможении упал на кровать, которую мы делили с моим братом Доном. Я лежал там, размышляя о том, что произошло. Я стал «железным человеком». Я покорил самую трудную из всех мыслимых гонок на выносливость. Пусть на это у меня ушло три попытки, но я не опустил руки и не сдался. Теперь я имел право считать себя равным любому другому спортсмену на свете.

– Эй, Дон! – окликнул я брата в темноте.

– Что, Джон? – отозвался Дон усталым и раздраженным тоном.

– Как думаешь, не замахнуться ли мне в следующем году на Ла-Манш?

Дон предложил мне сделать с собой нечто невозможное с анатомической точки зрения, но я понял, что идея ему понравилась. Я взобрался на один Эверест. Теперь пришла пора покорить следующий.

5. Способен на многое, часть 2

Оглядываясь на гонку в Коне, я вижу в ней больше, чем достигнутую цель. Все кусочки моей жизни до этого момента идеально сложились, чтобы создать этот финальный результат. Как уже упоминалось в предисловии, я убежден в том, что ничто не происходит случайно. Когда я не добился того, чтобы ноги стали слушаться меня после несчастного случая, то переключил внимание на верхнюю половину тела. В то время я не осознавал, что усилия, затраченные на восстановление ног, на самом деле стали идеальным тренировочным комплексом для подготовки к триатлону. Если бы я не потратил те два года на укрепление верхней половины тела, то не смог бы квалифицироваться на гонку в Коне и тем более стать первым колясочником, которому удалось с ней справиться.

В придачу к этому в мою жизнь стали входить нужные люди, причем в самые нужные моменты. Когда я потерял место в молодежном составе Penrith Panthers, мне казалось, что все пропало. Переход в Warragamba Wombats выглядел гигантским шагом назад. Но если бы я не отправился в Уоррагамбу, то не познакомился бы с товарищем по команде Джоном Янгом. После аварии никто не приходил ко мне в больницу так часто, как он, а после выписки мы стали лучшими друзьями и партнерами по тренировкам. Мы заставляли друг друга делать намного больше, чем каждый из нас смог бы сделать самостоятельно. Если бы не Джонно, я мог бы утонуть в пучине жалости к себе, никогда не сдвинуться с места и не добиться успеха.

Случайное знакомство в пенритском бассейне вскоре после гавайского Ironman 1995 года можно считать еще одним примером того, как в нужное время в моей жизни появился нужный человек. Сначала я не узнал мужчину, который подошел ко мне и представился. Но он меня узнал и захотел познакомиться.

– Привет, Джон. Я Иен Бирн. Я читал о твоих спортивных достижениях, – сказал он. – Просто захотелось похвалить тебя за хорошо выполненную работу.

Как только я услышал его имя, то понял, что это мне следует рассыпаться в комплиментах. О Иене писали все газеты. Этот человек переплыл Ла-Манш в возрасте сорока семи лет.

– Для меня большая честь познакомиться с тобой, – сказал я. – Я читал о твоем заплыве через Ла-Манш и должен сказать, что очень впечатлен. Отлично сработано, приятель.

– Спасибо, – сказал Иен. – Но, знаешь, – добавил он, – если это смог сделать я, то уж, конечно, крепкий, молодой и мотивированный парень вроде тебя способен сделать то же самое.

Не знаю, что заставило Иена бросить мне этот вызов. Я даже не уверен, что в тот момент он предлагал это серьезно. Но в любом случае, зерно упало на благодатную почву. Если это смог сделать я, то уж, конечно, крепкий, молодой и мотивированный парень вроде тебя способен сделать то же самое.