Как бы волшебная сказка - [94]

Женевьева повернулась и пошла в дом, Питер последовал за ней со стальной подковой в руке.

Увидев бледного Ричи, который сидел у кухонного стола и весь дрожал, Питер закрыл дверь.

– Она ушла, – проговорил Ричи, не поднимая глаз.

– Что? – переспросил Питер.

– Она ушла.

– Кто ушел?

– Тара. Кто еще, ты думаешь? Ушла только что.

– Что значит «только что ушла»?

– То, что я сказал.

– Куда ушла?

– Понятия не имею.

– Ч-черт!

– Папочка ругается, – отметила Джози.

Женевьева повернулась к ней и вывела в гостиную. Джози все время протестовала. Она хотела остаться с гостем, ведь это она уронила нож, значит это ее гость. Их голоса звучали все громче. Затем дверь в гостиную с грохотом захлопнулась, и Женевьева скользнула обратно в кухню, тихая как тень.

Питер сел рядом с Ричи:

– Она что-нибудь сказала?

– Нет. Оставила записку.

Ричи сунул руку в задний карман джинсов и вытащил клочок бумаги. Бросил его на стол перед Питером. Тот внимательно прочитал и положил записку на стол. Женевьева схватила ее, быстро пробежала глазами и тоже положила на стол.

– Не верится мне в это, – сказал Питер.

– Хочешь чаю? – предложила Женевьева.

– Тебе что, сказали, что чай от всего помогает? – спросил Ричи.

– Черт, налей ему бренди! – сказал Питер.

– Черт, ты налей ему бренди! – ответила Жен.

– Не нужен мне ваш чертов бренди. Мне нужна Тара. Все, что мне нужно, – это Тара. Тара, Тара, Тара.

– Она забрала свои вещи? – поинтересовалась Женевьева.

– У нее мало чего было. Но то, что было, исчезло.

Питер снова взял записку и стал внимательно изучать, словно за это время на ней волшебным образом могло появиться более ясное сообщение. Увы, ничего нового, только прежнее:

«Ричи, я спасаю тебя. Спасаю от себя самой. Тара».

Питер положил записку и придавил подковой, словно чтобы ее не унесло ветром. Достал телефон и позвонил родителям. Поговорил с Мэри и быстро установил, что Тара побывала у них – навестить и попрощаться. Быстро закруглил разговор, повесил трубку и сообщил остальным, что Тару увезло такси.

– Значит, на сей раз не хренова белая лошадь, – заключил Ричи.

– Видимо, нет.

– Ну зачем ей приспичило к нам возвращаться? – протестовал Ричи. – Жил я себе не тужил… – Питер и Женевьева промолчали. Тогда Ричи сказал тихо: – Нет, тужил.

– Дай хоть по крайней мере покормлю тебя, – предложила Женевьева, материнский инстинкт не давал ей успокоиться. – Должна сказать, ты ужасно выглядишь.

– Я не голоден, Жен. Мне никакая еда в горло не лезет. Честно.

Тогда Женевьева вспомнила, что Ричи сегодня нужно в больницу:

– Разве не на сегодня тебе назначили очередную томографию? Перед биопсией? По-моему, сегодня?

– К черту все это.

– Исключено, – сказала Женевьева. – Тара Тарой, а ты сейчас едешь в больницу, пока я тебя сама туда не потащила. Питер отвезет тебя.

– Отвезу, – сказал Питер. – И подожду тебя там.

Ричи собрался было спорить, когда дверь открылась и в кухню вошла Зои, после душа благоухая шампунем, прелестная и жизнерадостная и совершенно не подозревающая, какой тут происходит разговор.

– Привет, Ричи! – поздоровалась она с широченной улыбкой. – Не знала, что ты здесь.

– Привет, дорогая!

– Помнишь аккорды, которые ты показал мне? Я их разучила. Очень старалась. И у меня здорово получается. Ну, неплохо. И та гитара мне нравится.

– Прекрасно, дорогая.

– Можно, я покажу, как у меня получается? Принесу гитару и покажу?

– Сейчас не время, Зои, – сказала Женевьева.

– Все в порядке, – успокоил ее Ричи. – Я хочу послушать.

– Сейчас действительно не время, – твердо сказал Питер, строго глядя на Зои.

Ричи встал:

– Ерунда. Неси гитару, Зои. Хочу посмотреть, чего ты достигла.

Зои взглянула на Питера, потом на мать, начиная догадываться, как некстати ее энтузиазм. Но Ричи настаивал, и Женевьева наконец коротко кивнула ей. Зои пошла наверх за гитарой, а Ричи, не дожидаясь приглашения, направился в гостиную. Все дети собрались там: Эмбер, Джек и Джози. Ричи тяжело опустился на диван и попросил детей выключить телевизор, потому что сейчас будет играть Зои. Уловив состояние Ричи, Джек уступил и щелкнул пультом.

Вернулась Зои с гитарой, села и застенчиво стала ее подстраивать. Питер и Женевьева стояли возле двери. Зои зарделась. Затем пробежала пальцами по струнам.

Секвенция была несложной, но Зои сыграла так, как учил ее Ричи, точно и чисто. Она повторила секвенцию уже более уверенно, и Ричи засмеялся от удовольствия. Воодушевленная Зои заиграла громче. Вдруг плечи у Ричи затряслись и он тихо зарыдал. Увлекшаяся Зои продолжала играть. Затем подняла глаза и увидела, что все дети смотрят не на нее, а на Ричи. А тот наклонился вперед, закрыл ладонью глаза, плечи трясутся, и наконец зарыдал в голос.

Зои прекратила играть.

Женевьева шагнула вперед и положила руку на плечо Ричи.

– Господи, – проговорила Зои, – неужели звучало так ужасно?

Питер хмуро сидел в приемном покое рентгенологического отделения Королевской больницы Лестера. Кроме него, тут был еще народ: другие пациенты, ожидающие своей очереди на снимок, или родственники пациентов, ожидающих очереди на снимок. Вид у всех был оцепенелый, сонный. Ричи был внутри, у рентгенолога, уже долго – слишком долго, думалось Питеру. За это время татуированный санитар привез на каталке пожилого мужчину и увез обратно; двое полицейских привели человека без рубашки и с рукой на перевязи. Оба, пожилой и арестант, прошли положенную процедуру за то время, пока Ричи был у рентгенолога. Питер надеялся, что это не означает чего-нибудь совсем плохого.