Как бы нам расстаться - [49]

Шрифт
Интервал

Он обхватывает меня руками и, всхлипывая, утыкается носом мне в грудь.

— С ней все хорошо, — говорит он. — Я так боялся… Я думал, что, может быть…

— С ней все в порядке, — говорю я ему в намокшие от снега волосы, чувствуя запах льда, страха и печали.

— Дилен, дорогой! — Маленькая женщина, на вид не старше меня, садится по другую сторону от него. Она быстро улыбается мне, потом вновь сосредотачивается на Дилене.

Поверх головы Дилена и плеча незнакомки — видимо, его матери — я вижу толпу людей, отдаленно напоминающих мальчика, которого я обнимаю. Взрослые, дети, бабушка, даже две. Один за другим, они все обнимают Дилена или — если не могут обхватить его целиком — протягивают руку, чтобы похлопать его по спине или колену.

— А как Джина? — спрашивает меня мать Дилена. — Можно нам ее увидеть?

Я знаю, что маме это очень не понравится — даже больше, чем та нахальная сестра с недобрыми глазами, которая у двери палаты Джины машет руками, чтобы они не входили, но понапрасну: я впускаю их всех.

Они же семья Джины.

Даже если она сама об этом еще не знает.


— Я хочу, чтобы у нас была большая семья, — сказала я Джоне, оставив маму сажать петунии в одиночестве и пробежав всю дорогу до его дома.

— Нет, не хочешь, — ответил он.

Он соскребал грязь с земли у корней дуба. Дерево росло на холмике, возникшем, когда прокладывали подъездной путь к дому Лиакосов. На срезе в темной земле его корни образовали целую сеть извилистых горных дорог, по которой ездили наши игрушечные машинки, пластмассовые джипы и грузовики. Мы одолжили — ну хорошо, стащили — из ящика с серебром матери Джоны старую ложку, и я использовала ее, чтобы посыпать эти дороги тонкой струйкой песка из пожарного ящика. А Джона расчищал путь своим перочинным ножиком.

— Нет, хочу, — возразила я. — Мне бы хотелось жить в большой семье. Даже больше твоей. У тебя ведь только Зик, Кэро и Крейг…

— Конечно… И ты хочешь донашивать чужую одежду, хочешь, чтобы на день рождения тебе не дарили велосипеды и все такое, хочешь утром по субботам драться из-за того, что смотреть по телевизору…

Я подумала над этим.

— Мне не пришлось бы донашивать чужую одежду. Я же старшая.

— Фу ты ну ты, ножки гнуты. Подсыпь сюда песка, — он показал на отвесный склон.

Я насыпала песок и потом разровняла его пальцем.

— Прямо как настоящая дорога. Особенно если скосить глаза.

Мы отступили назад и скосили глаза.

— Ладно, — сказала я. — Мне не нужны братья и сестры. Но все же мне хотелось бы иметь много двоюродных братьев и сестер, теть и дядь, которые бы дарили мне подарки на Рождество. А то Рождество празднуем только мы с мамой и папой.

Джонз раскапывал грязь над следующим корнем.

— Ты понимаешь? — спросила я его. — Тогда по субботам я смотрела бы то, что мне хочется. Да и вообще почти всегда. Ну, кроме Рождества.

Он все продолжал рыть.

— Ну что?

Он отбросил ножик и побежал в дом.

Я подняла нож и счистила с него грязь. Это была любимая вещь Джоны, и он огорчился бы, если бы нож испортился или потерялся. Я пошла за ним в дом. Джона сидел в большом кресле перед телевизором и смотрел какое-то детское шоу.

— Ты уронил ножик, — сказала я.

— Уйди и оставь меня одного.


Прижатая толпой родственников к стене рядом с туалетом в палате Джины, мама зашептала, обращаясь ко мне:

— Кто эти люди? Джина еще слаба. Врач сказал…

— Эти люди ее семья, и они любят друг друга, — ответила я, воплощенный сарказм и язвительное раздражение. Но уже в следующий момент я об этом пожалела, потому что увидела, как на ее лице появилось горестное и обиженное выражение. — Это родственники Дилена.

Она какое-то мгновение раздумывает над смыслом моих слов, а потом вновь шепчет:

— А они знают? Ну, о... — И она неопределенным взмахом руки показывает куда-то в направлении кровати.

Мне требуется секунда или две, чтобы понять: она имеет в виду ребенка. Мама все еще — несмотря на то, что персонал отделения «скорой помощи» только что закончил переливать кровь, чтобы спасти ее дочь и привести ее в чувство, — не в состоянии произнести «ребенок». Как будто само это слово, не освященное обрядом бракосочетания, неприлично.

— Они знают, — отвечаю я. Потом, еще сильнее усугубляя ситуацию, добавляю: — И раньше знали.

Она становится такой же красной, как тот кардинал, которого поймала Люси. Пыхтит так, что вот-вот выскочит из своих красных перьев.

— Она сказала им и не сказала мне? Своей матери?

Одна из бабушек слышит громкий голос мамы и, оборачиваясь к нам, улыбается. Наверное, она не поняла того, что говорила мама, просто услышала голоса и заметила, что и мы здесь. Она делает маме знак рукой. Что-то вроде «присоединяйтесь к нам».

— Может быть, Джине не хватало любви, а не твоих лекций, — отвечаю я матери, улыбаясь этой бабушке.

Это последнее я добавляю, просто чтобы побольнее уколоть маму. Я устала, я раздражена, мне хочется обратно в Чикаго.

Если мама и проиграла, какое мне до этого дело?


После того как Джонз сказал, чтобы я ушла, я побежала к разлому. Разлом — это две каменные глыбы, выдавленные из земли корнями деревьев и вымытые водой. Мы обнаружили его, исследуя холм на дальней окраине города. Если вам нравилось чувство опасности, можно было заползти в темное, покрытое землей пространство, оставленное этими камнями, так рвавшимися к солнечному свету, позади себя. Обычно я этого не делала. Мысль о том, что я могу быть похоронена под несколькими тоннами известняка, меня совсем не привлекала. Прежде я забиралась туда только один раз. Чтобы доказать Джонзу, что я не сопля и не мокрая курица. Но сегодня я была никому не нужна. Они только обрадуются, если меня навеки поглотит земля.


Рекомендуем почитать
Каприз серебряной кобры

Часть 1. Красивая танцовщица элитного мужского клуба, равнодушная к своим многочисленным поклонникам. Холодная, безразличная и не верящая в любовь -может ли она потерять голову от того чувства, которое раньше считала совершенно ненужным?


Hassliebe. Афериsт

В немецком языке есть слово «hassliebe». Если по словарю, то оно переводится как «чувство, колеблющееся между любовью и ненавистью». Две стороны одной медали - ты можешь ненавидеть одного и того же человека так же сильно, как любить. Но иногда у тебя просто нет выбора.


Остров бесконечной любви

У книги кубинской писательницы, живущей в США, Даины Чавиано «Остров бесконечной любви» счастливая судьба: она переведена на 26 языков и стала самым популярным романом за всю историю кубинской литературы. В центре сюжета семейная сага, протянувшаяся двумя параллельными линиями в двух различных эпохах и на нескольких континентах, так как действие разворачивается в Африке, Китае, Испании, на Кубе и в США. Внимание главной героини, молодой журналистки по имени Сесилия, приковано к дому, населенному призраками.


«Медленное возгорание»

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


«Защити меня: Телохранитель для сердца»

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Девушки родного города: Воссоединение

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


А счастье пахнет лавандой!

Никогда не знаешь, что ждет тебя за следующим поворотом. Вечной неудачнице Иви неожиданно повезло — как с небес на голову свалилось наследство. Чудесный домик в центре Лондона, под завязку набитый жильцами. Впереди у нее сказочная жизнь и… масса препятствий на пути к этой самой сказке. Одно из них — сногсшибательный красавец жилец… Вот кого хотелось бы получить в наследство!


Всё может быть

«Такого не может быть, потому что не может быть никогда!»Зачем молодой красивой успешной женщине нищий любовник? Тем более мнящий себя писателем. Толи дело умудренный жизнью бизнесмен: вот с кем рай в шалаше, если он на «Порше»! Но жизнь — штука непредсказуемая, может в одночасье перевернуть все с ног на голову. А наша героиня об этом даже не подозревает…«Всё может быть» — новый роман Джейн Грин, автора бестселлера «Джемайма, или Счастливыми не рождаются».Книга написана с большим юмором и уже обогнала в Европе по тиражам «Секс в большом городе»!


Не для печати!

Современные мужчины — сущее наказание. Сначала красиво ухаживают, а как женятся — начинают разбрасывать носки по углам, требовать обеда и заглядываться на молоденьких дамочек. Все это еще можно стерпеть, но, когда речь идет об измене, да еще какой измене, современная женщина собирает чемоданы и уходит в никуда. Лиз Чэпмен так и сделала.С этого дня ее жизнь изменилась самым удивительным образом…


Иметь и удержать!

Новый роман популярной американской писательницы Джейн Грин.Главная героиня книги «Иметь и удержать!» — романтичная девушка, волею судеб попавшая в мир больших денег, где никому не нужны ее любовь и верность.Роскошь, шик, лживые улыбки и все новые и новые любовницы мужа — вот во что превратилась ее мечта о семейном гнездышке. И тогда она решается на отчаянный шаг…Тонкий, жизненный, великолепно написанный роман Джейн Грин — еще одна жемчужина мировой литературы!