Как бездомная собака - [20]
- Только не жги их! Что ты хочешь с ними делать? Ты хочешь их сжечь?
- Нет, нет; ну спрячь их куда-нибудь сама, только, пожалуйста, больше не рассматривай.
- Немцы были так кровожадны, - пробормотала Сесиль, дрожащими руками забирая снимки. - Ты себе представляешь, что вынес Поль?
- Все люди кровожадны, когда им в руки дают смертоносное оружие и заставляют убивать, мучить.
- Немцы вели себя, как садисты, - крикнула не владевшая уже собой Сесиль. - Я ненавижу их за все зло, которое они причинили, за Орадур, за повешенных в Тюлле, за лагери смерти, за уничтожение многих тысяч невинных евреев, за Брест, за Шатобриан, за все страдания, террор, слезы, предсмертный хрип их жертв.
- Немецкий народ достаточно пострадал от войны,- возразила Роза, - он так же хочет мира, как и другие народы.
- Я бы всем сердцем готова была поверить в миролюбивую Германию, но много немцев думают только о милитаризации. И, если это допустить, то весьма и весьма скоро они расквартируют своих солдат в наших городах и станут шагать по нашим дорогам. Я уже слышу топот их сапог и лязг их мерзких… Возможно, что, проходя по нашим местам, какой-нибудь немецкий офицер улыбнется моей дочери и скажет себе, смутно припоминая ее мать, что он где-то видел это хорошенькое личико.
- Конечно, все это возможно, - согласилась Роза, чтобы успокоить Сесиль. Черные глаза молодой женщины, которые могли смотреть так ласково, сверкали гневом. - Все возможно… но ребенок, ребенок здесь ни при чем.
- Слушай же; ты хорошо знала Поля. Вы с ним вместе учились, он всегда был твоим другом. Ну так скажи мне откровенно, как поступил бы Поль на моем месте?..
- Поль? - воскликнула Роза. - Для Поля это не имело бы значения, у него и мысли бы не явилось изменить раз принятому решению. Возможно, что он даже удочерил бы Бабетту, невзирая ни на что.
Сесиль была вне себя, она убежала и заперлась в ванной. Роза перевернула пластинку.
Сесиль стояла прислонившись к стене, заливаясь слезами; она скрестила руки и уткнула в них свое мокрое лицо. Голос Ива Монтана так громко раздавался в доме, что она даже разрешила себе застонать. Она успокоилась, лишь когда Роза, постучав в дверь, напомнила ей, который теперь час. Показаться ученикам с красными, припухшими от слез глазами - нет, это невозможно… Сесиль поспешила привести себя в порядок, и вскоре маленький автомобиль уже катил по дороге в Больё. Но с теткой она не обмолвилась ни словом.
Роза спокойно взялась за письма к сыну и к полковнику Жерару. Она знала, что Сесиль, вернувшись в полдень из коллежа, молча подойдет к ней и покорно посмотрит в глаза. Совершенно так, как это делала Бабетта, которая быстро забывала обиду.
Все же у Розы защемило сердце, когда в первом часу она услышала шум автомобиля. Сесиль вошла, поставила пластинку «Песнь горшечника» и поцеловала Розу в волосы. Следом за ней явилась Эли. Девочка под впечатлением иллюстраций, виденных в спальне у матери, провела неприятное утро. Услышав издали «Песнь горшечника», она вбежала в дом, хотя еще робко, но уже улыбаясь. Дождавшись конца песни, она, как обычно, воскликнула.
- Здравствуйте, мои мамочки, что у нас к завтраку? Я ужасно голодная. Тетя Роза, ты мне укоротила мое новое пальто? - спросила потом она.
- Нет еще, голубушка. К чему такая спешка? Нужно его еще заколоть на тебе.
- Я его подошью, - храбро заявила Сесиль. - Я не хочу, чтобы Роза утомляла себе глаза.
- Ты права, - согласилась Эли и со вздохом села на колени к матери и начала ее целовать.
- Ты или целуешь без конца, - заметила Сесиль,- или дерзишь.
- Я бы всегда хотела оставаться маленькой и сидеть у тебя на коленях, никогда ведь мне не было три года, и никто меня никогда не ласкал, когда я была совсем малышкой.
- Ты, наверно, о чем-то хотела меня попросить? - сказала Сесиль, которую часто раздражало такое проявление чрезмерной нежности.
- Нет, мама.
- Ну, ну, говори, я тебя достаточно хорошо знаю.
- Мама, - сказала девочка, крутя пуговицу на платье Сесили, - мама, ты сможешь зайти в школу и сказать новой учительнице, чтобы она называла меня Монзак, как это делала наша бывшая воспитательница? Школьники смеются надо мною, потому что она называет меня Перье. И какие злые эти девочки, просто ужас! Они подходят ко мне и дразнят меня: «Пш!..» Ты ведь знаешь Перье, газированная вода Перье, она так шумит: «пш». И они еще выпачкали грязью мой новый портфель.
- Встань-ка и накрой на стол.
Девочка неохотно встала и со слезами на глазах начала накрывать на стол. Она смотрела на Сесиль, которая ей не ответила и, казалось, думала совсем о другом.
- Мама, ты слышала?
Ответ последовал от Розы:
- Твоя мама пойдет в школу, милая моя девочка. Сегодня среда, и у нее после обеда занятий нет. А если она не пойдет, то я зайду за тобой в половине пятого и поговорю с новой учительницей.
Когда девочка после завтрака вновь отправилась в школу, Сесиль, закуривая папироску, спросила Розу:
- А ты уверена, что я пойду после обеда в Тюдейскую школу?
- Абсолютно уверена. Ты же не захочешь напрасно огорчать ребенка. Ее фамилия имеет для нее большое значение.
Повесть-воспоминание о школьном советском детстве. Для детей младшего школьного возраста.
Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.
Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.
Вильмос и Ильзе Корн – писатели Германской Демократической Республики, авторы многих книг для детей и юношества. Но самое значительное их произведение – роман «Мавр и лондонские грачи». В этом романе авторы живо и увлекательно рассказывают нам о гениальных мыслителях и революционерах – Карле Марксе и Фридрихе Энгельсе, об их великой дружбе, совместной работе и героической борьбе. Книга пользуется большой популярностью у читателей Германской Демократической Республики. Она выдержала несколько изданий и удостоена премии, как одно из лучших художественных произведений для юношества.
Повесть о жизни девочки Вали — дочери рабочего-революционера. Действие происходит вначале в городе Перми, затем в Петрограде в 1914–1918 годы. Прочтя эту книгу, вы узнаете о том, как живописец Кончиков, заметив способности Вали к рисованию, стремится развить её талант, и о том, как настойчивость и желание учиться помогают Вале выдержать конкурс и поступить в художественное училище.
14 февраля 1918 года по флотам и флотилиям был разослан подписанный Народным комиссаром по морским делам П. Е. Дыбенко приказ, в котором был объявлен ленинский декрет: «Флот, существующий на основании всеобщей воинской повинности царских законов, объявляется распущенным и организуется Социалистический Рабоче-Крестьянский Красный Флот…».