Как бездомная собака - [13]
Хотя Эли не всегда была мила с ним, Тоньо ее жалел, как круглую сироту, и радовался, что ей посчастливилось найти такую мать, как мадам Монзак.
- Ну и сумка же у тебя, - проговорил он, взяв из ее рук новенький кожаный портфель и рассматривая его с восхищением. - Я бы побоялся запачкать ее; будь поосторожней.
- Если портфель истреплется, я получу новый, - Эли тут же спохватилась, что ее бахвальство не понравилось мальчугану, и добавила более скромно: - Мама мне его подарила на мой день рождения.
По мере того, как они приближались к деревне, к ним подбегало все больше детей, чтобы полюбоваться красивым кожаным портфелем Эли. Наконец все ребята собрались на школьном дворе, оглашая его криками и толкуя друг друга, в ожидании начала занятий.
Все они знали, что назначена новая учительница, совсем молодая; и каждый из детей надеялся, что в это первое утро она обратится к нему с ласковым словом или улыбнется.
Эли шла впереди учеников, входивших в класс, и заранее радовалась, уверенная, что она-то, конечно, привлечет к себе внимание молодой девушки.
Учительница, взяв журнал, вызывала учеников одного за другим, чтобы с ними познакомиться. Когда она назвала «Элизабетта Перье» вместо Элизабетта Монзак, наступило глубокое молчание. Изумленные дети подталкивали друг друга, меж тем как Эли, вся красная, с трудом поднялась с места. Тоньо, сидевший рядом с ней, опустил голову, чтобы не видеть ее унижения. Перье была фамилия, данная ей Попечительством; старая учительница всегда называла ее Монзак. Девочка чувствовала, что дети не жалели ее, а напротив, были в восторге. Школьники блестящими глазами смотрели на Эли, довольные, что она получила по заслугам за свое высокомерие. Эли знала, что ей завидуют, особенно девочки, потому что она хорошо одета, ее мать преподавательница и владеет лучшим домом в округе. Теперь она поняла, что в школе ее никто не любит.
На перемене было еще того хуже. Эли затеяла какую-то игру, но, как всегда, такую, чтобы она могла командовать. Одна из девочек ей крикнула: «Я не хочу играть с тобой, Перье. Я не люблю газированную воду, которая делает «пшш». За первой атакой последовали другие; дети бегали за ней, крича: «Пшш!.. Пшш!..»
Эли, бледная, в полном замешательстве, с трудом удерживала слезы; она смотрела на Тоньо, словно прося у него помощи, но Тоньо с увлечением играл с мальчиками в мяч и даже не подозревал того, что происходит. Эли решила, что и Тоньо покинул ее, и в тот же вечер на самом деле чуть не потеряла своего единственного друга.
Тоньо, вернувшись из школы, рассказал матери о дне рожденья Эли и явился до обеда в «ля Трамблэ» в сопровождении своей любимой собаки Дианы. Мать принарядила мальчугана и дала ему с собой коробку шоколадных конфет, за которыми специально посылала его к бакалейщику в Нонар.
- Шоколад из бакалейной, - заявила Эли, раскрывая пакет. - Я его не люблю. Пусть эти конфеты ест Диана. - И, прежде чем Сесиль пришла в себя от изумления, она бросила шоколадку собаке, которая схватила ее на лету.
Тоньо, уязвленный до глубины души, стоял неподвижно.
- Поблагодари твою маму, голубчик, - сказала Сесиль,- не слушай этой дурной девочки; она не знает, что говорит.
- Почему? Разве я не имею права не любить таких конфет? - настаивала Эли.
- Оставь ее, Тоньо, не обращай внимания, - Сесиль погладила по голове мальчика, побледневшего от обиды.
Тоньо вырвался и убежал.
- Ну что ж, моя милая, видишь, что ты наделала?
Потеряла единственного друга. Ты дерзкая девчонка. Иногда я спрашиваю себя: даешь ли ты себе отчет в том, что говоришь, или же ты совершенно бессердечна?
ГЛАВА VII
- Из-за этой аварии возле Кагора мы опаздываем на два часа, - сказала Роза своему спутнику, неотрывно следившему за рулем и дорогой, которая пересекала известковое плато, усеянное мелким камнем. - Сесиль, наверно, беспокоится, не может понять, что с нами стряслось.
- Она беспокоится за вас, Роза, но не за меня.
- Почему это не за тебя?
- Не знаю сам, и очень хотел бы знать. Между Сесилью и мною, как я вам уже говорил, Роза, пробежала черная кошка. В чем дело, не понимаю. Ведь я всегда любил ее.
От горя, которое он скрывал, у него подкатился комок к горлу.
- Ты ее и теперь любишь? - тихо спросила Роза.
Франсис Вернь не ответил, но он переменился в лице и побледнел, морщины избороздили его лоб. Роза смотрела на молодого человека, на его задумчивые голубые глаза, черные, стоящие ежиком волосы, на энергичный подбородок.
- Ты хочешь знать, что я об этом думаю, Франсис? Ну так вот: Сесиль тоже тебя любит. Она вообразила, что сумеет всю жизнь прожить одна со своим горем, но я вижу, как молодость бурлит в ней и жаждет любви. Ты же, я в этом уверена, единственный человек, который может тронуть ее сердце. Нужно выяснить, в чем состоит недоразумение, возникшее между вами. Ты был лучшим учеником Поля Монзака и другом Сесили. .. И ты говоришь, что не видел ее три года… Признайся сам, когда любишь женщину…
- Три года назад, в июне месяце, я окончил фармацевтический факультет и сразу же поехал в «ля Трамблэ». Я был уверен в своих силах, счастлив, что могу, наконец, заработать на жизнь и просить Сесиль стать моей женой. Она же вежливо меня выпроводила.
