Кафе маленьких чудес - [15]

– Я не буду отнимать у тебя последние круассаны, – сказала Нелли. – Ешь сама и наслаждайся, пока ты здесь.

Изабелла кивнула и отломила еще кусочек от своего круассана:

– Да. Бошан как-то раз сказал то же самое.

– Бошан как-то раз сказал то же самое? – удивленно повторила Нелли. – Когда же… Я в том смысле, что…

– Вчера вечером мы с ним немного поговорили, – пояснила Изабелла и облизала прилипшие к тонким пальчикам крошки. – Он еще должен подписать мне кое-какие бумаги.

«Показалось мне это или правда щеки Изабеллы слегка порозовели?» – подумала Нелли.

– Впрочем, судя по всему, он завтра выйдет на работу, – со смехом сказала Изабелла. – Ведь как жаль было бы, если бы он пропустил Рождество, верно? – подмигнула она собеседнице.

Нелли почувствовала, как радостно забилось ее сердце. Все сомнения вдруг куда-то улетучились. Завтра Даниэль Бошан вернется. Он сядет за свой письменный стол. И тогда она отдаст ему письмо и будет ждать, когда он прочтет.

«Если любишь кого-то, нужно сказать ему об этом», – говорил ей тогда в октябре Шон. Она отнеслась к этому совету серьезно. Ей потребовалось некоторое время, но в конце концов она приняла твердое решение. Больше она не повторит той же ошибки, чтобы потом не оплакивать упущенную возможность. Она, Элеонора Делакур, возьмет дело в свои руки. И тогда – наконец-то! – все будет хорошо. Самое страшное, что может случиться, – это если она заболеет ангиной после того, как ее поцелует профессор. Нелли расплылась в улыбке.

– Интересно бы знать, что ты сейчас подумала? – сказала Изабелла.

– Даже не пытайся угадать, – сказала Нелли, – все равно ни за что не догадаешься.

Она помахала удивленной Изабелле рукой и скрылась в своем кабинете. Там Нелли еще раз достала конверт из своей сумки и любовно погладила бумагу ручной работы.

В этом конверте на пяти густо исписанных страницах было написано все, что могла сказать Нелли.

5

Следующий день обернулся сплошной катастрофой.

Нащупывая утром будильник, чтобы выключить звонок, Нелли, к счастью, об этом ничего не знала. Она еще немного понежилась в постели, прежде чем, скинув одеяло, спустить ноги с кровати и пошарить ими в поисках тапочек, одна из которых вечно запрятывалась под кровать.

Половицы паркета заскрипели под ногами, когда она, еще сонная, накинула махровый халат и отправилась в тесную кухоньку ставить кофе. За окном была тьма-тьмущая, и только один фонарь освещал мокрую после ночного дождя улицу. Нелли достала с полки кастрюльку, чтобы согреть молоко и взбить его в пену, перед тем как налить вместе с кофе в любимую чашку в голубой горошек, наблюдая, как смешиваются обе жидкости. Нелли любила этот утренний ритуал. Ей никогда не пришло бы в голову жевать круассан на улице или пить кофе из картонного стаканчика. В отличие от многих своих коллег, которые зачастую завтракали в университете, Нелли по утрам предпочитала никуда не торопиться. Она садилась за крошечный столик, поставленный у единственной ничем не заставленной стены, выпивала две чашки кофе, съедала кусок багета с маслом и земляничным джемом и не спеша читала «Фигаро», который каждое утро ждал ее в почтовом ящике. «К утру нужно относиться с уважением, – говорила всегда ее бабушка. – Кто начинает день со спешки, не должен потом удивляться, что у него ничего не получается».

Нелли было нетрудно принять этот совет. Даже в самое темное время парижской зимы утренние часы оставались ее любимым временем дня. В эти ранние часы она была в своем мире хозяйкой, и только тихое позвякивание чашки да шелест газетных страниц нарушали время от времени царящую тишину. Час спустя дом начинал просыпаться, наполняясь звуками повседневной жизни: то заскребет по полу передвигаемый стул, то протопают по лестнице чьи-то шаги, то захлопают двери, лестничная клетка загудит от прощальных слов с торопливыми поцелуями и плаксивого писка капризничающих детей.

Нелли глотнула крепкого горячего кофе, и сон как рукой сняло. Клэр Делакур удивилась бы, как изменился мир по сравнению с тихими вечерами в кухне с каменным полом, где пахло так вкусно. С какой неумолимой скоростью он теперь жил! Мир, в котором информации становилось все больше и больше, а все остальное утрачивало свое значение.

Все ли? Нелли крепко держала горячую чашку обеими руками. Она почувствовала легкое давление старинного гранатового кольца на среднем пальце правой руки и поняла: нет, не все вещи утратили свое значение. Она вспомнила о письме в своей сумке и спросила себя, что сказала бы бабушка о Даниэле Бошане? Чего бы только Нелли не отдала за то, чтобы еще раз посидеть вечерком на синем диване на Краю света[38] и спросить совета у бабушки!

Уже в десять лет Нелли предчувствовала все значение той утраты, которая однажды неизбежно должна случиться. Клэр Делакур не будет жить вечно. Когда-нибудь наступит день, когда она не встанет у кухонной плиты, как утес в прибое, с бретонским спокойствием возвращая к сносному масштабу крупные и мелкие катастрофы, без которых не обходится жизнь.

– Ах, бабушка, – вздыхала девочка Нелли за чашкой сладкого какао, – что я буду делать, когда тебя однажды не станет? Почему ты не можешь навсегда остаться с нами?