Кадар - [20]

– Да ещё про лес это… ересь какую-то. Будто и не воюет он с нами, лес-то.

– Да что ты от него хочешь, Шлюпор? Он же только что из Циклона вырвался. Может, у него это самое… Одушевление уже… того. Покровитель, может… того… волнуется уже, наверное.

– И то верно, досталось бедолаге.

– Да послушайте, вы! – крикнул я, начиная уже сердиться. – Вы можете называть всё это бредом, только я сказал чистую правду.

– Ну да, ну да. Мы верим, конечно.

Оба боевика, отвернувшись, стали с неловким видом переминаться с ноги на ногу. Дорз же, не проронивший за последние две-три минуты ни слова, вдруг как-то испытующе заглянул мне в глаза и сказал:

– Корд, тебе надо встретиться с Кипом.

– С Кипом? – пробормотал я. – Зачем?

– Не спрашивай. Просто иди, и всё.

Я пожал плечами. А почему бы и нет, подумалось мне тут. Всё равно этим тугодумам ничего не докажешь. А Кип… Кип всё-таки голова. Пожалуй, мне и впрямь надо с ним встретиться. Тем более что я ещё и извиниться перед ним хотел.

– И всё равно, – сказал я упрямо. – В мире три великие силы: Небо, Лес и Океан. Запомните это.

Боевики по-прежнему на меня не глядели.

Я пожал плечами снова, кивнул Дорзу и быстро зашагал прочь. Смесь досады и недовольства – не то на тупость боевиков, не то на собственную тупость, овладела сейчас мной. Вот же, бараны тупоголовые! Что им ни говори, всё им как об стенку горох! Да и я… тоже, нашёл перед кем душу выворачивать. Вот Кип – совсем другое дело. Он бы сразу во всём разобрался. Кто же ещё, как не он?

Потом мои мысли потекли совсем в другом направлении.

Я шёл по улице и с удивлением отмечал, как сильно после столкновения с Циклоном изменилось моё восприятие. Точнее, органы чувств: зрение, слух, обоняние и пр. – остались прежние, но вот тот, кто ими сейчас пользовался, был уже совсем другим человеком. Моя жизнь словно бы раздвоилась на до и после. На ту, которая была до столкновения с Циклоном, и на ту, которая появилась после. И я уже понимал, эта моя новая вторая жизнь нравилась мне сейчас значительно, значительно больше.

Я смотрел на город, и город, ещё час назад казавшийся мне привычным, теперь казался совершенно чужим. К чему, к чему эти непонятные нагромождения, эти лепящиеся друг к другу дома, эти уродливые заборы, эта суетливая беготня? Зачем, в конце концов, эта бесконечная, ни к чему не приводящая борьба?

Полный сумбур был у меня сейчас в голове.

И только одна мысль билась в ней более-менее отчётливо.

"Надо что-то делать… Надо что-то делать…"

Но что, что именно? – задавался я время от времени вопросом, но ответа на него не получал.

Так я и шёл, погружённый в эти мучительные размышления, не замечая ничего вокруг, потом мне наперерез выскочила Мокаиса.

– Ага, попался! – закричала она, впиваясь в меня плотоядным взглядом.

Я поморщился. Уж с кем с кем, а с ней мне хотелось общаться сейчас меньше всего.

– Ты почему вчера не пришёл? – спросила она требовательно. – Ты же обещал.

– Мне некогда, – сказал я резко.

– Учти, многие месяцами ждут.

Я поглядел на её толстые мясистые щёки, жадные маслянистые глазки, и меня чуть не стошнило в третий раз. И как только я ещё мечтал о такой?

– Очевидно, я отношусь к немногим.

– Угадал.

– И всё-таки поищи себе кого-нибудь другого.

– Мне не нужно другого, – сказала она, жеманно растягивая слова. – Мне нужен ты, я тебя люблю.

– Да пошла, ты!.. Протоплазма!

Борясь с тошнотой, я попытался её обойти, но она явно не хотела меня отпускать. Она схватила меня за руку и быстро-быстро зашептала, словно безумная:

– Не уходи! Я прошу тебя, Корд, не уходи! Ты нужен мне… Я без тебя не могу! А давай прямо здесь, на дороге, а?!.. Я всё, что хочешь, ради тебя… Только не уходи!

От этого горячечного бреда в голове у меня спуталось всё окончательно. Казалось, последние силы полностью меня сейчас оставят. Я с отчаянием огляделся. Какие-то незнакомые люди стояли невдалеке, откровенно над нами посмеиваясь.

– Да вали ты её! – крикнул кто-то из них. – Вот же олух-то!

Как ни странно, эта реплика словно бы придала мне сил. Я вырвался наконец из объятий Мокаисы и под дружный хохот собравшихся бросился прочь.

– Смотри, пожалеешь! – крикнула Мокаиса мне вслед.

Я перешёл на бег.

Кип, к счастью, был у себя. Моему появлению он явно обрадовался – встал со стула, пошёл мне навстречу. Меня же вдруг пронзила острая мучительная боль. Как же всё-таки мерзопакостно я вёл себя вчера по отношению к нему. Корчил поначалу из себя бывалого папашу, потом вообще накричал ни за что ни про что. Хоть в глаза ему теперь не смотри.

Кип, впрочем, вёл себя очень радушно, даже виду не подавал, будто и не было у нас вчера никакой размолвки. Усадил молча за стол, поставил еду, брагу, сам уселся напротив, готовый в любой момент выставить на стол что-нибудь ещё.

– Да погоди, погоди, – бормотал я. – Сначала мне нужно тебе кое-что сказать… Вчера… Вечером, когда мы приехали из леса… Я немного на тебя накричал.

– Вот уж пустяки. Я уже и забыл про это.

– Нет, не пустяки, – сказал я упрямо. – Я вчера на тебя накричал, и вообще… Вёл себя, как самая последняя сволочь… В общем, извини меня, пожалуйста.

Я исподлобья на него посмотрел. Кип неловко улыбнулся.