Качество жизни - [27]

Мы конспиративно сели в углу, она, как всегда, была в темных очках, я тоже напялил очки шпионского фасона: «я тебя вижу, ты меня нет»; при покупке они мне понравились возможностью незаметно и безнаказанно наблюдать за людьми.

Я огляделся.

— Тут всегда народ, есть места тише.

— Зато этот народ не смотрит телевизор и не читает желтых газет.

— А Интернет? Мне вот сын сообщил, он там увидел. И просил, кстати…

— Знаю! Просил о встрече. Чтобы сказать мне, что я ему не нужна. Сколько можно?! Ладно, давайте о деле.

Ирина рассказала, что у нее с утра был неприятный разговор с телевизионным начальством. Она ведь в определенным смысле лицо канала. Его репутация. Его респектабельность. Это лицо должно быть безупречным, ибо у канала большие планы, он стремится из дециметрового стать метровым и вещать на всю страну. Дециметровые девочки и мальчики могут в эфире фигурять голыми животами, татуировками, пирсингами, могут хихикать и отпускать уличные словечки; Ирина — категорически не может. Ее имидж оригинален: радость жизни, сексуальность, но при этом деловитость и серьезность.

— Сексуальная деловитость? — уточнил я. — Или деловитая сексуальность?

— Вы хамите или шутить пытаетесь?

— Извините.

Так вот, продолжила Ирина. Здоровый, приличный скандал, сказало ей начальство, никогда не помешает. Ну, то есть, когда, например, все знают, что ведущая собирается замуж. Но что-то разлаживается. Не сошлись характерами. Или милый изменил. Вся страна сочувствует ей. Нажимают на кнопку канала, чтобы увидеть на ее лице следы переживаний. И так далее. Нездоровый скандал тоже вызывает интерес, но у него иное качество. Привлечение зрителей еще не всё. Важно привлечь серьезных инвесторов, рекламодателей, участников передач и т. п. На канал с подмоченной репутацией солидные люди не придут. Здоровый скандал, резюмировало начальство, мы всегда поддержим, мы даже, если нужно, его организуем. А вот скандала мелкого, мутного, глупого надо чураться. Если же он уже случился, надо что-то делать, надо его микшировать. Или, возможно, использовать во благо, превратив в здоровый. Неплохо бы встретиться со вторым его участником, сказало начальство.

— Вам еще не звонили? — спросила Ирина.

— Нет.

— Думаю, позвонят и позовут. Поэтому я и попросила о встрече. Вы должны понять, что многое от вас зависит. Они будут делать различные предложения…

— Какие?

— Не знаю. Но я вам советую: говорите, что вы хотите опровержения. Сами вы от газет ничего не добьетесь, а канал в силах помочь. Пусть дадут опровержение или просто опишут все так, как было. Вы работаете в издательстве, вам захотелось издать мою книгу, вернее, уговорить меня написать книгу.

— О чем?

— Какая разница? О жизни, о себе!

— Вам есть что сказать о жизни и о себе?

— Наверно, это смешно, — оценила Ирина, — но давайте я в другой раз специально найду время послушать, как вы умеете острить. В общем, вы пришли насчет книги. Вам стало плохо. Чуть не упали. Я вас поддержала. Все. Тут и врать ничего не надо, так оно все и было.

Я понимал: Ирина предлагает верный вариант. Но слишком уж она холодно и неприязненно говорила со мной. Во мне взыграло мелкое самолюбие, захотелось перечить.

— Врать все-таки придется, — сказал я.

— В чем это?

— Придется умолчать, что я в вас влюблен.

— Ой, ради бога! Охота вам, честное слово!

— Я не шучу.

— Еще хуже! Зачем вам это? Вы только представьте, каким я вас вижу, и сразу пройдет!

— А каким вы меня видите?

Ирина помолчала: официантка в это время принесла кофе и минеральную воду. Потом сняла очки, осмотрела меня. И сказала:

— Самое гадкое: у вас волосы в носу и на ушах.

Я рассмеялся. Я постарался рассмеяться.

— Что, правда?

— Неужели не замечали?

— Нет.

— Это ужасно! Из ноздрей у вас прямо-таки два пучка торчат, — со сладострастным отвращением начала описывать Ирина. — А на ушах пух курчавится. И коронку золотую вам давно поменять пора на что-нибудь приличное.

— Ее разве видно?

— Когда улыбаетесь, видно. И на шее у вас красные пупырышки, шея вообще красная, после сорока это часто бывает. Седина у вас пегая какая-то, клочками. Знаете выражение — благородная седина? Это не о вас. А руки! — вы свои руки видели?

Я растопырил над столом пальцы.

— Вот, вижу.

— Морщины сплошные — как кожа ящерицы! Кошмар! Вы не обижайтесь. На самом деле вы вполне обычный мужчина. Не очень даже старый для своего возраста. Но для меня вы, простите за откровенность, ужасающее зрелище. У вас и изо рта наверняка уже пахнет.

— Никто не жаловался.

— Ну, значит, скоро. Неизбежно. Теперь как? Все еще хочется говорить о влюбленности?

— Не очень.

— Вот и хорошо.

… Шебуев, Панаевский и другие мои авторы часто описывали ситуации, когда встречаются двое и вдруг неожиданно появляется третий. Двоим он, как правило, напрочь не нужен, зато авторам обычно позарез необходим. Для сюжета. Для обострения. И т. п. Сочиняя это, я всегда посмеивался. Нет, жизнь, конечно, богата неожиданностями, но не такими нарочитыми и специальными.

И вот не в детективно-любовном романе, а в совершенно реальном подвале нарочито и специально, детективно-любовно появился господин Беклеяев, которого я до этого не раз видел в газетах и телевизионных ток-шоу, посвященных большому бизнесу. А поодаль сели два молодых человека в черных костюмах.