Качество жизни - [25]

Это реконструкция событий, на самом деле я этого момента не помню. Очнулся быстро, через несколько секунд, увидел, что повис на ней, будто раненый солдат на сестре милосердия, понял, что надо отстраниться, но тело было наполнено свинцовой тяжестью, ноги ослабели, голова кружилась.

— Вы что? — спрашивала Ирина. — Что с вами? Вам плохо?

Она придерживала меня, заглядывая мне в лицо.

— Ничего, — сказал я. — Сейчас…

Все это длилось не так уж долго, но и не одно мгновенье. Никто из сотрудников телецентра в это время не прошел мимо, зато очень повезло какому-то фотографу. Возможно, это был даже не папарацци, не охотник за знаменитостями. Просто случайный человек. Шел, увидел занятную сценку, наставил оказавшийся по счастью с собой фотоаппарат. Вспышка — готово. И быстро скрылся, мы не успели его разглядеть.

Фотографию он продал сразу в несколько желтых изданий.

Снимок получился эффектный. Мужчина в возрасте, с заурядным профилем, тискает юную красавицу, прижав к столбу, будто пьяный преподаватель пьяную студентку в день 8 Марта в общежитии, куда он забрел в холостяцкой одинокой печали. Одна рука по-свойски на плече, вторая где-то в области талии, а то и ниже, положение корпуса мужчины позволяет строить самые смелые догадки. А студентка, похоже, не отталкивает, не бьет преподавателя по роже, отнюдь, она смотрит на него с выражением чуть ли не любви (игра света и тени, вот как это получилось), чуть ли не обожания — и уж как минимум благодарности за внимание. И руки не на плечах мужчины, как, например, в вежливом и формальном танце, руки сзади, под лопатками, обнимают крепко и…

И, в общем, что хочешь, то и думай.

15

«С КЕМ ОБНИМАЕТСЯ ВИЛЕНСКАЯ?» — таков был заголовок в одной из газет, причем на первой полосе. И оно ясно: лето, сезон если не мертвый, то полудохлый, поэтому курьез, претендующий на скандал, вполне достоин первой страницы.

Другая газета тоже поставила знак вопроса в заголовке, но смысл более хамский: «ВИЛЕНСКАЯ ИЗМЕНЯЕТ БЕКЛЕЯЕВУ???». И небольшой текст: ясно, дескать, почему рекламная, светская и телевизионная знаменитость все откладывает свадьбу со знаменитостью современного российского капитала Баязетом Беклеяевым. Хахаль у нее, судя по всему, завелся! Горе, горе Баязету Бекмуратовичу! Как он мог позволить, как он допустил?!

Естественно, в конце текста содержались обычные для такого рода изданий оговорки. Вроде того, что, возможно, это была всего лишь репетиция очередного телевизионного шоу. Возможно, мы видим не то, что думаем, впрочем, мы и не думаем того, что видим…

Еще пара изданий повторили то же самое, а одно особо отличилось. Кажется, газета «Ж…» или еще что-то паскудное этого рода. Наверное, кто-то из сотрудников газеты где-то встречал меня. Может, книгу у нас издавал. Он меня опознал. И, даже если не вполне был уверен в сходстве, поспешил порадовать руководство догадкой, а оно ухватилось. Поэтому заголовок на первой полосе был длинным, зато информативным. И тоже, естественно, с вопросительным знаком: «ПОЧЕМУ ИЗВЕСТНАЯ ВСЕМ ТЕЛЕВЕДУЩАЯ ВИЛЕНСКАЯ ОБНИМАЕТСЯ С НИКОМУ НЕ ИЗВЕСТНЫМ ИЗДАТЕЛЬСКИМ СЛУЖАЩИМ АНИСИМОВЫМ?». В заметке все сводилось к идиотской игре слов насчет того, что если это роман, то вряд ли тот, который издает Анисимов в своем издательстве, а совсем другой, но мы не можем поручиться — и так далее. Наглый и безответственный брех.

Но это было после, как любят писать в тех романах, которые все-таки издает в своем издательстве издатель Анисимов и даже сам их пишет. Писал.

А тогда, у столба, я довольно быстро вернулся в сознание. Мне даже стало как-то особенно свежо и бодро, но я, конечно, это не демонстрировал. Ирина посматривала на меня так, будто готова была в любой момент поддержать под руку.

— Вы нормально себя чувствуете?

— Более или менее.

Чувствовал я себя гораздо более, чем менее: у меня даже вдруг проснулся зверский аппетит. Но я все-таки ограничился какой-то рыбой. Ел, молчал, в голове вертелась фраза из тех, которые нам кажутся вычитанными, но мы не можем вспомнить, кто написал. На самом деле ниоткуда мы такие фразы не вычитываем. И все же они наверняка кем-то написаны: не может быть, чтобы такую пошлость кто-то не увековечил! «Любой человек может умереть в любой момент» — вот эта фраза. Я мог умереть, но выжил, уцелел, спасся. И от этого ощущал себя как-то торжественно и значительно…

А Ирина не торопилась начать разговор о Валере: боялась, наверно, что я разволнуюсь и опять упаду в обморок, на этот раз прилюдно. Я начал сам.

— Мне важно понять, — сказал я, — насколько для него это серьезно. Вдруг он действительно что-нибудь учудит?

— Я должна об этом думать?

— Хорошо. Придется мне поговорить с ним.

— И что вы скажете?

— Скажу, что вы его не любите.

— А то он не знает! И ему все равно, он-то любит, для него это главное. И на сто процентов уверен, что я рано или поздно отвечу тем же. Все влюбленные страшные мучители, разве не знаете? Не люблю влюбленных.

— Должно быть, самой не повезло? — спросил я с мудрым сожалением.

— Мне везло. Мне всю жизнь везет. Знаете, я вам скажу то, что никакая женщина о себе не скажет. Я только кажусь умной. На самом деле я не умная, а сообразительная. И очень банальная. Люблю быть здоровой и красивой, одежду люблю хорошую и модную, страшно вообще зависима от моды, люблю популярность — дешевую или какую, мне все равно. Хочу богатого мужа, чтобы быть обеспеченной. Большую квартиру, загородный дом хочу. За границу хочу ездить, на море отдыхать. Вот и все.