Качалов - [7]
Как узнать правду: есть ли у него талант, доподлинное призвание к сцене? Или он напрасно откликнулся на зов Мельпомены? Прощай тогда мечты о театре…
— Чего вы молчите, господин гимназист? С чем пожаловали? — сурово бросил Орленев смущенному гостю. — Вошли и молчите, как кисейная барышня на первом балу. Впрочем, погодите… — Прищуренный взгляд актера случайно упал и задержался на мундире со сверкающим рядом пуговиц. — Позвольте примерить мундирчик ваш.
— Именно это я собирался, Павел Николаевич…
Двадцатитрехлетний Орленев уже достиг известности как актер своеобразной и острой характерности. Несмотря на щуплую фигуру и глуховатый голос, он обладал таким даром перевоплощения, что на сцене мог выглядеть величаво могучим и пленять каждым произнесенным словом. Понятно, что своему оробевшему гостю он казался почти божеством, вызывающим благоговение.
— А вы, молодой человек, часом, не из театральных любителей? — осведомился Орленев, напяливая на себя мундир, почтительно протянутый гимназистом.
Но ему не до того, чтобы слушать ответ. Фалды, рукава да и весь мундир были такими длинными, что актера не спасло бы никакое искусство перевоплощения.
— Спектакль сорвался! Играть не в чем.
— Я достану мундир! — решительно произнес юноша.
— Где? Как? У кого?
— Квашнин-Самарин из нашего седьмого… Фигурой — вылитый вы.
— Выручайте! И я ваш друг навеки. Требуйте что хотите…
Последние слова гимназист услышал уже за дверью дьячковой квартирки.
Квашнин-Самарин жил неподалеку, к счастью, был дома и после обещания контрамарки на спектакль гастролера согласился уступить свой «с иголочки», новый мундир.
Без задержки эта драгоценная вещь была доставлена во флигелек дьячка.
О радость! Мундир оказался вполне по росту Орленеву, не морщил и выглядел очень парадно.
Эпизод этот имел далеко идущие последствия. Орленев и его юный почитатель сдружились. А главное, артист пообещал устроить экзамен любителю и сказать ему сущую правду: пригоден ли он для высокого служения театру?
Через много лет народный артист Советского Союза П. Н. Орленев с юмором вспоминал, как к нему для экзамена явился гимназист Шверубович:
«Я принял профессорскую позу и начал слушать. По мере того как он читал, он все более захватывал меня; во время некоторых его интонаций у меня слезы подступали к горлу. Когда он кончил, я бросился ему на шею и сказал: «Вы просите у меня совета, поступить ли вам в драматическую школу. Да вы сам — школа! Вы учиться никуда не ходите. Вас только испортят. Поступайте прямо на сцену — страдайте и работайте».
Молодой актер старался всячески помочь открытому им таланту. Хотя его сценический опыт был еще небогат, все же кое чем он мог поделиться с любителем. Особенно увлекались они совместным чтением Ф. М. Достоевского: Орленев тогда замыслил сыграть роль Раскольникова, ставшую коронной в его репертуаре.
Кто знает, быть может, именно эти чтения во флигельке дьячка помогли и любителю впоследствии так сыграть Ивана Карамазова, что вдова Достоевского сказала: «Как был бы счастлив Федор Михайлович, если бы увидел вас…»
Во всяком случае, Орленев заронил в юноше величайший интерес к Достоевскому. Недаром при расставании он получил на память томик его произведений. Что греха таить, бедному гимназисту пришлось для того стащить книгу у брата Анастасия.
Тяжкие борения происходили в душе юного театрала, возмечтавшего о высотах искусства. «Ты для театра рожденный, ему обреченный», — шептал какой-то внутренний голос. «Нет! — опровергал другой. — Напрасно дерзаешь вырваться из плена обыденности. Не ты первый, не ты последний тщишься это свершить. Вспомни участь близких людей, также мечтавших о недостижимом».
Смешно и одновременно трагично жил брат отца — священник Христиан. Фантаст, всю жизнь он верил, что сподобится лицезреть чудо. Наконец, отчаявшись, решил сам стать чудотворцем; подобно Христу, пойти по водам. Оповестил о том прихожан и в праздничном облачении, с чашей святых даров отплыл в лодке на середину реки Вилии. Перекрестясь, ступил через борт и… пошел ко дну. Еле беднягу спасли, а чаша со святыми дарами утонула. За сие великое прегрешение отец Христиан был лишен сана и приговорен к церковному покаянию.
Старший брат Эразм, едва началась русско-турецкая война, убежал из гимназии на Балканы. Отличился в боях, за храбрость был награжден георгиевским крестом. Однако великим полководцем не стал — юнкер в драгунском полку.
Брат Анастасий отказался от духовной карьеры, чтобы петь в опере. И чего достиг? Тянет лямку чиновника.
Мечта о чуде, жажда славы, тоска по искусству влекли в неизвестность. Но жизнь всякий раз возвращала в неумолимую повседневность.
«Ты готовый актер!» — сказал Орленев. А вдруг ошибся? Что может быть хуже бездарного комедианта, мнящего себя великим артистом?
Восьмой класс — последний в гимназии. До того как переступить этот порог, надо четко определить свой будущий путь: стремиться на сцену или, по примеру большинства сверстников, идти в университет?
Искусство или наука? Не следует винить молодого человека за колебания — сегодня он решал быть ученым, а завтра снова мечтал стать актером. В том нет ничего удивительного — его лицедейская слава крепла и расставляла капканы.
Эта книга — увлекательное описание жизни, путешествий и общественной деятельности великого норвежского исследователя Арктики Фритьофа Нансена. Его замечательный переход через Гренландию, знаменитый дрейф во льдах на судне «Фрам» и другие экспедиции явились крупнейшим вкладом в науку.Нансен был видным общественным деятелем. По окончании первой мировой войны Лига наций назначила его верховным комиссаром по делам военнопленных. На этом посту Нансен отдавал все свои силы помощи жертвам войны.Великий норвежец с глубокой симпатией отнесся к Октябрьской революции.
Художественное повествование о цирковой династии А. Л. и В. Л. Дуровых.
Биография А Фадеева, автора «Разгрома» и «Молодой гвардии», сложна и драматична. И хотя к этой теме обращались уже многие исследователи, И. Жукову удалось написать книгу, предельно приближающую читателя к тем событиям и фактам, которые можно считать основополагающими для понимания и личности самого Фадеева, и той эпохи, с которой неразрывно связана его жизнь.
Поколение шестидесятников оставило нам романы и стихи, фильмы и картины, в которых живут острые споры о прошлом и будущем России, напряженные поиски истины, моральная бескомпромиссность, неприятие лжи и лицемерия. Их часто ругали за половинчатость и напрасные иллюзии, называли «храбрыми в дозволенных пределах», но их произведения до сих пор остаются предметом читательской любви. Новая книга известного писателя, поэта, публициста Дмитрия Быкова — сборник биографических эссе, рассматривающих не только творческие судьбы самых ярких представителей этого поколения, но и сам феномен шестидесятничества.
За годы работы Стэнли Кубрик завоевал себе почетное место на кинематографическом Олимпе. «Заводной апельсин», «Космическая Одиссея 2001 года», «Доктор Стрейнджлав», «С широко закрытыми глазами», «Цельнометаллическая оболочка» – этим фильмам уже давно присвоен статус культовых, а сам Кубрик при жизни получил за них множество наград, включая престижную премию «Оскар» за визуальные эффекты к «Космической Одиссее». Самого Кубрика всегда описывали как перфекциониста, отдающего всего себя работе и требующего этого от других, но был ли он таким на самом деле? Личный ассистент Кубрика, проработавший с ним больше 30 лет, раскрыл, каким на самом деле был великий режиссер – как работал, о чем думал и мечтал, как относился к другим.
Содержание антологии составляют переводы автобиографических текстов, снабженные комментариями об их авторах. Некоторые из этих авторов хорошо известны читателям (Аврелий Августин, Мишель Монтень, Жан-Жак Руссо), но с большинством из них читатели встретятся впервые. Книга включает также введение, анализирующее «автобиографический поворот» в истории детства, вводные статьи к каждой из частей, рассматривающие особенности рассказов о детстве в разные эпохи, и краткое заключение, в котором отмечается появление принципиально новых представлений о детстве в начале XIX века.
Николай Гаврилович Славянов вошел в историю русской науки и техники как изобретатель электрической дуговой сварки металлов. Основные положения электрической сварки, разработанные Славяновым в 1888–1890 годах прошлого столетия, не устарели и в наше время.
Книга воспоминаний известного певца Беньямино Джильи (1890-1957) - итальянского тенора, одного из выдающихся мастеров бельканто.
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.