Каблук Маноло - [62]

Глава двадцать вторая

Съемки для «Элль» оказались сущим пустяком по сравнению со вчерашней фотосессией для «Вэнити фэйр». По крайней мере, я уже в общих чертах представляла, что нужно делать. К тому же не пришлось ни к кому прижиматься грудью или обнимать кого-нибудь вроде Брендона Старка. В кадре была только я.

Не подумайте, что я сидела и плевала в потолок. От меня требовалось, чтобы я правильно улыбалась, а от ткани моего вечернего платья — чтобы она правильно струилась. Буквально каждые две минуты звучала команда «Стоп!», и кто-нибудь подбегал, чтобы поправить складки моего наряда. Это начинало бесить. И хотя мне до сих пор наплевать на моду, я уже начинала кое-что понимать: почему люди уделяют моде столько внимания, почему для многих она представляет огромный интерес и важность. Оказывается, мода — довольно увлекательная штука. Представляете? Я никогда не задумывалась, почему то или иное модно; вещи, по — моему, созданы для защиты от наготы и холода. Однако платья, которые использовались для съемки, просто поражали. Я чуть не задохнулась от восхищения. Трудно было вообразить, куда можно надеть длинное ярко-красное платье с низким декольте и отделкой из черных страусиных перьев — разве что на церемонию вручения «Оскара». Не удержавшись, я спросила, кто же сшил такую красоту. Все страшно удивились: оказывается, раньше я могла назвать имя дизайнера, едва примерив вещь. Келли пришлось напомнить о моей травме (шрам от которой парикмахер-стилист Вивиан уже обнаружила). И тогда меня закидали вопросами. В этом же номере «Элль» предполагалось мое интервью, встречу с журналистом запланировали на воскресенье.

Весь персонал с радостью стал рассказывать о дизайнерах, предоставивших платья для съемки, а также о том, кто из них нравился Никки больше всего. Должна признать, мне даже любопытно стало. Например, маму наверняка бы заинтересовала история Миуччи Прада, актрисы-мима, защитницы прав женщин. В тысяча девятьсот семьдесят восьмом году она унаследовала от деда компанию по производству изделий из кожи. Сейчас синьора «Миу-Миу» — одна из тридцати самых могущественных женщин Европы (по данным «Уолл-стрит джорнал»), состояние которой оценивается почти в полтора миллиарда долларов. А Коко Шанель, создав концепцию маленького черного платья, смогла построить огромную империю. Она стала единственным модным дизайнером, которого журнал «Тайм» включил в свой список ста самых влиятельных людей двадцатого века.

Каждую минуту что-нибудь происходило. Я получила выговор от парня-визажиста за темные круги под глазами — впредь надо высыпаться. Без конца звонила мама (не могла же я посреди съемки отвечать на звонки). В голову все время лезла мысль, что корпорация «Старк» шпионит за мной (хотя это неточная информация). Меня то и дело затягивали в какие-то корсеты, из-за чего я несколько раз я чуть не потеряла сознание. В некоторых из них я даже двигаться не могла без посторонней помощи! Так что думать об утреннем разговоре с Кристофером было просто некогда.

И как только Никки умудрялась не свихнуться? Попробуйте стоять, всматриваясь куда-то вдаль, словно в звезду на небе, тогда как на самом деле приходится разглядывать кусочек отваливающейся штукатурки на потолке. При этом на снимке не должно быть видно, что вы не можете дышать и не чувствуете ног от усталости. Вчера Брендон вынес меня из «Тоннеля», словно алкоголичку, а молодой человек, к которому я действительно неравнодушна, не знает, что я жива. Более того, мой новый облик его не особо впечатлил. Хотя запросто может быть, что его точку зрения не разделяет ни один парень на планете. Удивительно, как моделям всегда удается безукоризненно выглядеть в кадре. На их лицах никогда не отражается ни происходящее вокруг, ни перепады собственного настроения. На самом деле, работать моделью очень нелегко. Модель — та же актриса. Надо убедить публику, что у тебя все в шоколаде, в то время как поза жутко неудобная, все тело саднит… в особенности сердце. По крайней мере, в моем случае.

Если бы Вероника (арт-директор) не объявила об окончании съемок, я бы точно упала замертво от усталости. Услышав от нее: «Спасибо, Никки, можешь идти», я с трудом сдержалась, чтобы не сорвать с себя опостылевший наряд.

— Завтра в три у тебя «Вог», — сообщила Келли, пока я сбегала по лестнице к лимузину.

— Помню, — обернувшись, крикнула я.

— И никаких гулянок вечером! — громко напутствовала она, пока я садилась в машину. — Тебе нужен сон! Сегодня ты выглядела просто ужасно!

— Обещаю! — Я захлопнула дверцу лимузина. Наконец-то! Времени оставалось в обрез — по дороге нужно заехать в магазин электроники.

Водитель скептически посмотрел на меня в зеркало заднего вида.

— Мисс Ховард, почти восемь часов.

— Знаю, — ответила я. — Они по четвергам работают допоздна.

Я провалилась в кожаное кресло автомобиля. За окном мелькала Парк-авеню. Глубокомысленно всматриваясь в «звездную даль» на съемках, я вдруг поняла, что мне дико стыдно за тот розовый ноутбук марки «Старк». Я просто не смогу принести его Кристоферу, чтобы он установил на нем электронную почту. Только представьте себе — ядовито-розовый ноутбук! Это нечто! И вообще, вдруг там установлен какой-нибудь шпионский радар, через который «Старк энтерпрайзиз» будет следить за мной в режиме реального времени? Нет уж, спасибо! Нужен совершенно новый, не старковский компьютер. Кстати, и телефон тоже, чтобы нормально разговаривать с родителями.