Кабинет диковин - [178]

Подойдя к двери и постучав, они стали ждать. Прошла минута. Затем вторая. Смитбек и Нора продолжали ждать. Затем дверь со скрипом отворилась, и они увидели перед собой Пендергаста. Руки агента скрывали резиновые перчатки, а его элегантный костюм был усыпан известковой пылью. Не говоря ни слова, он повернулся, и гости последовали за ним по гулким коридорам в направлении библиотеки. Расставленные вдоль коридоров переносные галогенные лампы освещали холодным белым светом внутренности старого дома. Несмотря на яркое освещение, Нору не оставляло чувство страха. Отвратительный запах разложения исчез, и его сменил легкий аромат химических моющих средств. Интерьер изменился почти до неузнаваемости. Со стен исчезли деревянные панели, шкафы стояли открытыми. Водопроводные и газовые трубы стали доступными взгляду, а часть их даже демонтировали. Доски пола во многих местах были сняты. Казалось, что дом просто разбирали по частям.

С находящихся в библиотеке скелетов и чучел были сняты все скрывавшие их покровы. Освещение здесь оказалось более скудным, но Нора увидела, что половина полок опустела, а на полу ровными рядами стояли пачки книг. Пендергаст, лавируя между книгами, подошел к камину у дальней стены и лишь после этого повернулся к ним лицом.

– Доктор Келли, – произнес он, чуть склонив голову, – мистер Смитбек, я рад видеть вас в полном здравии.

– Ваш доктор Блум не врач, а художник, – сказал Смитбек с несколько преувеличенной сердечностью. – Надеюсь, он принимает страховые полисы «Блю кросс»? Мне еще предстоит увидеть его счет.

Пендергаст едва заметно улыбнулся. В библиотеке снова повисла тишина. Но на сей раз ненадолго.

– Итак, почему мы оказались здесь, мистер Пендергаст? – спросила Нора.

– Вам обоим пришлось пройти через ужасные страдания, – ответил Пендергаст, стягивая с рук перчатки. – Через такие страдания, которые большинство людей не смогли бы вынести. И я в некотором роде считаю себя виноватым в том, что вам довелось пережить.

– Именно для таких случаев и придуманы завещания, – вставил Смитбек.

– За последние недели мне удалось кое-что узнать. Многим, увы, помощь уже не нужна. Это Мэри Грин, Дорин Холландер, Мэнди Экланд, Рейнхарт Пак, Патрик О'Шонесси. Но вам полное знание того, что произошло – никто, кроме вас, об этом никогда узнать не должен, – поможет, как я надеюсь, избавиться от преследующих вас демонов.

После этих слов снова наступила тишина.

Первым ее нарушил Смитбек.

– Продолжайте, – произнес он совсем другим тоном.

Пендергаст перевел взгляд с Норы на Смитбека, а затем снова посмотрел на девушку.

– С самого детства Фэрхейвена преследовала мысль о смертности человека. Его старший брат Артур умер в шестнадцать лет от синдрома Хатчинсона – Гилфорда.

– Маленький Артур, – сказал Смитбек.

– Верно, – подтвердил Пендергаст, бросив на журналиста полный любопытства взгляд.

– Синдром Хатчинсона – Гилфорда? – переспросила Нора. – Никогда о таком не слышала.

– Известен также как прогерия. Рожденные нормальными дети вдруг начинают стремительно стареть. Их рост прекращается. Волосы седеют, а затем выпадают. Обычно они лишены бровей и ресниц, а их глаза кажутся непомерно большими по отношению к черепу. Кожа становится коричневой и морщинистой. Все длинные кости теряют кальций. Как правило, еще в юношеском возрасте их тело превращается в тело старика. Они начинают страдать атеросклерозом, у них часто случаются инсульты и инфаркты. Артур Фэрхейвен, например, скончался от инфаркта в возрасте шестнадцати лет.

Его брат увидел весь цикл человеческой жизни, спрессованный в несколько лет непрерывного ужаса. Оправиться от пережитого потрясения он так никогда и не смог. Мы все боимся смерти, но у Энтони Фэрхейвена этот присущий всем страх превратился в навязчивую идею. Он обучался медицине, но через два года был вынужден покинуть учебное заведение за проведение каких-то несанкционированных экспериментов. Я все еще не оставил надежду узнать, в чем именно они состояли. Оставив учебу, он по определению должен был пойти в семейный бизнес, целиком связанный с недвижимостью. Он экспериментировал с пищевыми добавками, сидел на диетах, глотал витамины, лечился на водах в Германии и посещал финскую сауну. Уповая на христианскую догму о вечной жизни, Фэрхейвен стал человеком религиозным, но на тот случай, если его молитвы не будут услышаны, он решил немного подстраховаться. Религиозное рвение он дополнял интересом к достижениям науки, медицины и изучению естественной истории. Фэрхейвен стал финансовым спонсором каких-то малоизвестных медицинских учреждений, финансировал медицинскую школу Колумбийского университета и, конечно, Американский музей естественной истории, Кроме того, он на свои средства основал клинику «Маленький Артур», где проводились исследования редких детских заболеваний.

Мы не можем сказать, когда он впервые узнал о Ленге. Фэрхейвен, проводя много времени в архивах музея в поисках материалов для исследований, в какой-то момент наткнулся на материал о моем предке. Мы не знаем, какого рода документы он обнаружил, но именно из них Фэрхейвен впервые узнал о характере экспериментов доктора Ленга и о том месте, где находилась его первая лаборатория. Наконец-то он узнал о человеке, который занимался продлением жизни! Вы легко можете представить, как отреагировал Фэрхейвен на это открытие. Во-первых, он должен был выяснить, преуспел ли доктор Ленг в своем занятии. Именно это и явилось причиной смерти Пака. Старик был единственным, кто знал о частых визитах Фэрхейвена в архив. Он был единственным, кто знал, что именно разыскивает Фэрхейвен. Вначале это не имело никакого значения. Но ситуация коренным образом изменилась, когда мы обнаружили письмо Шоттама. Даже случайное упоминание Паком о визитах Фэрхейвена в архив сразу бы заставило нас подумать о том, что они каким-то образом связаны с Ленгом. А это, в свою очередь, сделало бы Фэрхейвена главным подозреваемым. Заманивая вас в архив, доктор Келли, Фэрхейвен рассчитывал убить одним ударом двух зайцев. Ваша весьма эффективная деятельность представляла для него огромную опасность.