К вулканам Тихого океана - [44]

После пира под. сенью кокосовых пальм нас свалил сон, никакая мошкара не могла нам помешать. Отдохнув, мы легко добираемся до кратера. Сам кратер малоинтересен. Внутри он весь зарос растительностью — значит, там нет никакой тепловой активности, Образцы пород сильно обветрены и рассыпаются в руках в желтый и беловатый песок. В центре кратера — полностью за росший небольшой «собор» с куполом, характерным для вулканов пелейского типа.

В деревню мы вернулись усталые до смерти. Утром рано появился Соло и сокрушенно заявил:

— Ни один белый господин не ходит так много, как вы, мистер. Я очень устал и хотел бы отдохнуть в деревне. Я нашел вам помощника вместо себя. Сегодня можете мне ничего не платить, дайте деньги тому, кто пойдет с вами.

Меня это несколько огорчило, поскольку я собирался продолжить исследование острова. Посоветовавшись с Лидой, я спросил у него:

— А вы не согласились бы присмотреть за Петей? Главное, чтобы он не пошел купаться.

Соло соглашается, и мы с Лидой, а также с проводником отправляемся в путь. Обходим весь остров вокруг. Все идет прекрасно, только песок на тропинке беспощадно жжет ноги. Небольшие кокосовые плантации, аккуратные деревеньки на побережье, на другом конце острова — миссия; великолепные пляжи и теплое море придают Саво курортный вид. Только свежую воду для питья или хоть какую-нибудь воду мы здесь так и не нашли. Чем ближе к «дому», вернее, к нашему навесу в деревне Сесепи, тем сильнее страх за Петю. Ведь мы здесь единственные белые среди нескольких тысяч островитян. Последний километр мы уже почти бежим.

Дома все в порядке. Петю находим в компании местных ребятишек; они курят трубки с подслащенным табаком. Разумеется, Петя тоже курит. На вопрос, как он провел день, он небрежно отвечает: «Очень хорошо» — больше не обращает на нас никакого внимания. Еще нам удалось узнать, что он ел пирожное. Местное пирожное мы смогли попробовать днем позже. Готовят его из крахмала батата и множества разных орешков. Его не пекут, а варят, завернув в листья, на горячих фумаролах. Петя также пробовал жевать бетель, но он ему, естественно, не понравился. Соло, на чье попечение мы оставили сына, доволен: ему совсем не пришлось заботиться о мальчишке, потому что еще утром Петя ушел с женщинами и детьми на их поля и огороды на склоне горы.

Один из постоянных гостей нашего «дома» — Леонардо Сотеве, весьма стеснительный парень, — с радостью помогает нам в разных мелких делах. Его жена Пиарина, не вынимая изо рта каменной трубки, приносит нам свежие овощи со своего огорода. Леонардо в огороде почти не работает, иногда выходит в море половить рыбу. Я набираюсь смелости и прошу его взять меня с собой на рыбалку. Соло переводит, и Леонардо сразу же соглашается.

Узкое, как стрела, каноэ, выдолбленное из одного ствола дерева, прикрытое циновкой, лежит под навесом возле его дома. Несмотря на то что оно укрыто от палящих лучей солнца, дерево растрескалось, и, когда мы садимся в каноэ, оно сразу же наполняется водой. Плавание в такой лодчонке не сулит ничего хорошего. В отличие от других островов Тихого океана на Саво не пользуются балансиром.

Сначала ловим мелкую рыбешку. Насадкой служит рак-отшельник, который водится на влажных отмелях. Растет наш улов — прибавляется и воды в каноэ. Леонардо показывает знаками: отвезем, мол, мелкую рыбу и пойдем за крупной подальше от берега. Мы уже метрах в трехстах от пляжа, когда Леонардо дает мне половину скорлупы кокосового ореха — вычерпывать воду. Нам нужно повернуть, чтобы причалить носом к берегу. Поворот неудачен, каноэ переворачивается, рыболовные снасти и вся рыбешка идут ко дну. Леонардо отчаянно выкрикивает единственное слово, которое он знает по-английски: «Шарк!» («Акула!») Я не сразу понял, что это просто предупреждение об опасности, а тут акул нет и в помине, но страху я натерпелся. Акула — один из основных персонажей мифов на Саво. Во всех рассказах здесь присутствуют акулы, это альфа и омега жизни островитян, от акулы возникает жизнь, к акулам уходят мертвые, которых не хоронят, а увозят на каноэ в открытое море и там опускают в воду. Несмотря на строжайший запрет властей, в дар акулам ежегодно бросают в море молодых девушек. Короче говоря, акулы — часть жизни населения Саво.

Наконец мы доплываем до берега и выталкиваем каноэ. Собравшиеся на берегу весело потешаются над нами. Кажется, Леонардо на меня не сердится, а я рад, что акулы нас не почуяли. На радостях я отдаю Леонардо все свои рыболовные снасти. Его два крючка, искусно вырезанные из кости, с красивым рисунком, остались на дне моря, и, думаю, стальные крючки утешат его.

Каноэ мы оттаскиваем под навес. Рыбы к ужину не будет. Жена Леонардо спокойно готовит ужин возле хижины, по-видимому, она на рыбу и не рассчитывала.

Прошло десять дней, время прощаться с Саво. Карта подготовлена для перерисовки, у меня опять несколько десятков килограммов образцов. Недалеко от берега бросает якорь моторная лодка, которая должна нас забрать. Она принадлежит местному капитану, одному из самых удивительных людей, с которыми я здесь познакомился. Волосы выкрашены в почти белый цвет, вокруг шеи пиратский платок, и, как истинный пират, он одноглаз. Цена билета для всех четырех один доллар. Катер движется со скоростью улитки и всякий раз, как появляется стая тунцов, меняет направление; преследование тунцов занимает часа два.