К востоку от одиночества - [60]

Казалось, он разговаривает со мной наедине. Непонятным образом, но я, кажется, сообразил, что он пытался сказать. Он не извинялся – он хотел, чтобы я понял. Он постоянно находился в иллюзорном мире, жил от одного приключения до другого, причем между каждым из них – непроницаемая перегородка. Когда заканчивалось одно, начиналось следующее. А если что-то не так – режиссер командует «стоп!» и можно повторить снова. Все это не имело даже близкого отношения к реальному миру. Я вдруг отчетливо понял, что должен был он чувствовать после убийства Арни, когда в ушах еще стоял грохот выстрелов, глядя на дело рук своих и с ужасом сознавая, что это – навсегда, этого уже не вернешь.

Илана смотрела на Дефоржа со смешанным чувством, словно не в силах поверить своим ушам. Он, не обращая на нее внимания, обратился к Фогелю:

– Кажется, у нас с вами найдутся общие интересы. Как вы собираетесь выбираться отсюда? Надеетесь встретить шхуну Да Гамы?

– Вы зря тратите время, – мотнул головой Фогель. – У меня нет места для пассажиров.

– Вы витаете в облаках. Объясни ему, Джо.

– Джек прав, – кивнул я. – Даже если шхуна покажет максимум того, на что способна, у побережья Готхоба курсирует корвет датских ВМС, и ему не потребуется много времени, чтобы догнать вас.

Фогель, слегка нахмурившись, развернулся к Дефоржу:

– У вас есть другое предложение?

– На берегу фьорда, – не спеша проговорил тот, прикуривая, – стоит «Выдра».

В первый раз железная выдержка изменила Фогелю. Он сообразил, что самолет – единственная надежда выкарабкаться из ситуации, кажущейся почти безнадежной.

– Вы умеете управлять самолетом?

– Не так, как этот веселый парень, но вполне для тою, чтобы перебраться куда-нибудь неподалеку. Например, на Ньюфаундленд.

– Нам удастся попасть на Ньюфаундленд?

– Вполне, судя по запасу топлива. Кроме того, есть множество пустующих рыбацких поселков, где мы можем сесть и дозаправиться. Вторую посадку можно совершить где-нибудь в Мейне. В конце концов, я не хочу упускать свой шанс. Америка – большая страна. И, разумеется, я надеюсь на свою долю изумрудов. Пятьдесят процентов будет, пожалуй, справедливо.

На лице Фогеля явственно проступила лихорадочная работа мысли. Вероятно, он соображал, удастся ли ему справиться в подходящее время с новой проблемой.

– Согласен, – наконец произнес он. – Что еще?

– Если не возражаете, – ответил Дефорж, протягивая руку, – я предпочел бы держать это при себе. В конце концов, у вас на двоих с этим амбалом достаточно артиллерии.

Фогель, поколебавшись, решил, видимо, что удовлетворение этого желания не представляет для него особой опасности, и передал пояс Дефоржу. Тот бережно принял его и спрятал внутрь парки.

– И еще одна мелочь. Я не хочу, чтобы этот Франкенштейн, – тут Дефорж кивнул в сторону Да Гамы, – перегрыз горло моим друзьям. Прикажите ему убраться в «лендровер».

– Как вам угодно, мистер Дефорж.

Илана встрепенулась и побежала к дому. Дефорж бросился за ней и догнал у самой двери. Она попыталась вырваться, но Джек держал ее крепко. Она без сил прислонилась к стене. Я не мог слышать и даже понять, о чем он говорил, прикрывая Илану спиной. Но когда во двор въехал «лендровер» с Да Гамой за рулем и Дефорж двинулся к машине, я увидел, что Илана горько плачет.

– Вы сами себя обманываете, – встал я у него на пути. – Даже если ваш новый друг и не всадит в подходящий момент вам пулю в затылок, то есть ли на свете место, где мог бы скрыться и остаться неузнанным Джек Дефорж?

– Ты прав, малыш! – расхохотался, он. – Но я постараюсь его найти. Во всяком случае, надо об этом подумать.

Фогель уселся в «лендровер». Сара Келсо что-то негромко сказала ему. Но тот оттолкнул ее со злостью.

– Ты сама заварила свою кашу. Сама и расхлебывай.

Она в отчаянии обернулась к Дефоржу:

– Джек, умоляю, ради Бога! Если я для тебя хоть что-нибудь значу, возьми меня с собой! Он говорит, чтобы я убиралась!

– Ты слишком нервничаешь, ангел мой! – хохотнул Дефорж. – Я это уже говорил. Давай-давай, залезай. Мы стоим друг друга... Странно все происходит, – нахмурившись, неторопливо произнес он, обернувшись ко мне. – Тебе приходилось когда-нибудь сожалеть, что нельзя повернуть жизнь вспять и начать все сначала?

– Довольно часто.

– Мне тоже. Но на самом деле я всерьез жалею только об одном. Помнишь, я рассказывал о первой встрече с Лилиан Куртни под дождем на причале Санта-Барбары? Вот когда мне надо было бежать прочь без оглядки.

Мысль мне показалась любопытной, но развивать ее было некогда Дефорж сел на пассажирское место рядом с Да Гамой и бросил на меня прощальный взгляд. Он словно хотел сказать мне еще что-то, но я не понял. Затем улыбнулся одной из своих знаменитых улыбок, горькой и насмешливой одновременно, необъяснимая магия которой заставляла замирать сердца миллионов зрителей. В душе у меня все перевернулось.

И он уехал. «Лендровер», рыча, исчез в сыром тумане. Обернувшись, я увидел, что Илана сидит на земле у стены и безутешно плачет.

Я подошел, чтобы поднять ее. Когда она встала, шубка, почему-то расстегнутая, распахнулась, и на землю упала злополучная холщовая сумка.