К востоку от одиночества - [43]

Высоко поднятый нос лодки рассекал водную гладь. Воздух, заполненный влагой, холодил лицо. Но все это, равно как и волнующая красота окружающего мира, оставалось на периферии сознания. У меня была одна задача – найти Арни. Теперь я точно знал, что должен все выяснить вместе с ним.

Пройдя еще милю, я наконец обнаружил его – сидящим в старом вельботе со спиннингом. Обычно он ловил треску. На нем были дождевик и зюйдвестка; под сиденьем я заметил двустволку.

Я кинул конец, и он подтянул мою надувнушку к борту, после чего я перебрался к нему.

– До тебя нелегко добраться. Кстати, недавно я видел Миллера. Он говорит, к утру ты снова обретешь крылья.

– Приятно слышать, – дружелюбно откликнулся он и протянул мне термос. – Горячий кофе. Наливай себе.

После этого вернулся к прерванному занятию. Пока он отводил в сторону для замаха свой дугообразный спиннинг, я успел заметить:

– Тебя что, никогда не учили? Это совершенно не нужно. Достаточно элементарного голого крючка. Треска кормится у самого дна. Нужно просто опустить крючок и поддергивать его – вот так. – Я взял у него из рук снасть и небрежно поинтересовался: – Что ты сделал с изумрудами, Арни?

– С изумрудами? – Лицо его выражало просто-таки младенческую невинность. – О чем ты говоришь?

– Об изумрудах, которые ты нашел там, на леднике, на месте аварии «Цапли», тех самых, о которых тебе поведала Сара Келсо. Прежде чем ты начнешь все отрицать, хочу сообщить, что обнаружил следы посадки самолета на лыжах, а также большое масляное пятно – в полумиле оттуда.

– Я что, единственный в мире пилот самолета на лыжах?

– В этих краях – единственный. Единственный, кто дарит необработанные изумруды стоимостью в сорок тысяч крон. Это был очень опрометчивый поступок, Арни. Советую тебе в дальнейшем быть сдержаннее.

Он посуровел.

– Почему бы тебе не заняться своими делами, Джо?

Эту реплику я пропустил мимо ушей.

– В тот вечер, когда мы столкнулись с Сарой Келсо в коридоре, я подумал, что она решила, будто ей крупно повезло. Ты настолько обалдел от нее, что был готов на все. И она сообразила, что подвернулась великолепная возможность обыграть Фогеля. Ты можешь слетать туда, забрать изумруды и вернуться с версией о том, что никакая посадка там невозможна.

Большинство из того, что я говорил, основывалось лишь на моих предположениях. Фактов у меня почти не было. Но по выражению его лица я понял, что попал в точку, а потому продолжил:

– Ты даже попытался отговорить меня лететь туда, сказав, что на озере полно льда. Полагаю, у вас был план улететь вдвоем на запад, только она просчиталась, думая, что купила тебя с потрохами. На обратном пути у тебя появилась более интересная идея. Могу предположить, что ты и ей сообщил, что не смог посадить машину, – это ведь было вполне вероятно. Она тебе не поверила, особенно когда ты проговорился, что наутро улетаешь в Сёндре, – при том, что все мы собирались в Сандвиг. Поэтому она проникла на взлетную полосу, завела этот старый грузовик и раскурочила «Аэрмачи», чтобы быть уверенной, что ты никуда не денешься.

До сих пор он слушал меня не проронив ни слова, но тут открыл рот.

– Вчера вечером здесь была «Каталина». Я мог спокойно улететь на ней пассажиром в Сёндре, а оттуда на реактивном – в Канаду или в Европу.

Я покачал головой.

– Но не с изумрудами при себе. Слишком большой риск на таможне, тем более если они в таком количестве, что заслуживают особого внимания. Нет, тебе нужен был именно «Аэрмачи», чтобы иметь свободу действий. Туча укромных уголков на борту, чтобы их спрятать, и возможность лететь куда угодно. Вот почему ты торчишь здесь а кроме того, тебе кажется, что особо беспокоиться не о чем. Сара Келсо до конца не уверена, что ты ведешь с ней двойную игру, а с другой стороны, не может ничего толком рассказать Фогелю. При благополучном раскладе ты мог бы улететь прямо сегодня, но уже слишком поздно. Сейчас они вернулись и жаждут твоей крови. Фогель знает, что у места аварии приземлялся самолет на лыжах, и по его виду я не скажу, что его затруднит провести дальнейшие умозаключения.

Больше он не пытался выкручиваться.

– Я сумею постоять за себя, – произнес он мрачно.

Меня охватило чувство досады, как при виде упрямого ребенка, не желающего признавать очевидное.

– Ради Бога, Арни, эти люди – профессионалы. Они всю жизнь привыкли разделывать под орех таких сосунков, как ты.

Может, смесь страха и негодования стали тому причиной, а может, просто потому, что он никогда особенно не жаловал меня, но Арни взорвался:

– Черт побери, да кто ты такой? Недочеловек, который блюет от запаха фартука буфетчицы! Ты что, думаешь, я нуждаюсь в твоих россказнях? Помочь мне, говоришь? Да ты и себе-то помочь не в состоянии! – Он выдернул охотничье ружье из-под сиденья и потряс им. – Пусть приходят. Я жду. Пусть только появятся!

Все это было дико, нелепо, но я ничего не мог поделать. У меня не было слов. Я думал, что мне удастся переубедить его. Я мог бы обратиться к Симонсену, но и тот без весомых доказательств ничего бы не сделал, а у меня их не было. Во всяком случае, я просто не желал быть втянутым в это дело – оно могло бы слишком далеко завести. Меня самого могли бы заставить давать некоторые разъяснения, а этого мне хотелось меньше всего на свете.