К востоку от Берингова пролива - [62]
Еще в 1918 году канадский исследователь Арктики Вельямур Стефанссон писал в своей книге «Гостеприимная Арктика», хорошо известной и советским читателям: «Мы привыкли думать, что корова и овца являются наилучшими возможными видами домашнего скота, и нам трудно поверить, что существует животное, которое, в случае его приручения, окажется более полезным… Я убежден, что в течение ближайшего столетия главным домашним животным в северной половине Канады и северной трети Азии будет овцебык, а не олень». В этих словах звучит, конечно, излишняя увлеченность, но ведь есть здесь и рациональное начало! Доказательства тому — фермы одомашненных овцебыков, и экспериментальные и производственные, уже существующие в США, Канаде, Норвегии и дающие их владельцам неплохой доход.
Привьется ли эта отрасль животноводства и в нашей стране, в колхозах и совхозах Крайнего Севера, покажет будущее. Важно, что в Советском Союзе появились овцебыки. Первая маленькая партия их приехала в 1974 году из Канады, с арктического острова Банкс. А через год с Аляски, с острова Нунивак, в СССР переселилось уже стадо из сорока овцебыков.
Как ловят овцебыков
Ранней весной, как, впрочем, и в Другие сезоны года, погода на Севере неустойчива. Кратковременные оттепели сменяются сильными морозами, и тогда поверхность за струг покрывается блестящей И скользкой ледяной коркой, а холодный, влажный ветер кажется особенно лютым. Не реже, чем зимой, и не слабее зимних бывают и пурги. Однако только в это время случаются те удивительно ласковые, тихие и солнечные дни, когда температура воздуха еще далеко не доходит до нуля, но все живое, будь то человек или лемминг, владеющий под снегом надежным и уютным жилищем, стремится выбраться на первый солнцепек, под ливень солнечного света и тепла.
Такая пора наступила, и ловцы — а к их числу относилась большая часть взрослых мужчин Мекорьюка — спешили, тем более что для многих это была единственная возможность заработать. Обожженные ветром и солнцем, они появлялись в деревне с очередной партией овцебыков и тут же вновь отправлялись к местам промысла.
На этот раз вместе с охотниками в глубь острова выехали почти все участники нашей экспедиции. Мы с Вадимом Сергеевичем ехали, чтобы на месте отобрать наиболее пригодных для переселения овцебыков и, конечно, чтобы получить представление о самой процедуре их ловли. Мерлин Перкинс и кинооператоры должны были запечатлеть на пленку сцены предстоящей охоты. С ними ехал механик, чтобы поддерживать в рабочем состоянии их мотонарты. Отказано было в поездке только Раисе. Не женское, мол, это дело — гоняться за дикими овцебыками. Однако вслух Джерри мотивировал свой отказ деликатнее, сказав огорченной переводчице, что «на ее долю не досталось исправных мотонарт».
Сборы, как обычно, затянулись. Наконец разномастное ревущее стадо мотонарт, некоторые с тяжелыми санями на прицепе, вырвалось из Мекорьюка. Темперамент водителей проявился уже на первых метрах пути. Передовые нарты тронулись с места на предельной скорости. Мотостадо вытянулось в цепочку, длина которой то сокращалась, когда кто-нибудь выскакивал в сторону и, мчась по целине, пытался если не возглавить кавалькаду, то хотя бы кого-нибудь обогнать, то снова увеличивалась, когда строй восстанавливался. Приметные «мотоджигиты» то забирались в начало колонны, то оказывались оттертыми чуть ли не в самый хвост. Но никому не удавалось обойти передовую нарту. Впереди неизменно маячил красный, круглый, как скафандр космонавта, шлем Генри Иванова. Хотя нунивакский эскимос Иванов приходился всего лишь однофамильцем нашим землякам, его упорство и ловкость воспринимались с чувством какой-то особой гордости.
Конечная цель этого выезда — горы Близнецы в центре острова. Как рассказали недавно побывавшие там разведчики, на склонах Близнецов держится несколько стад овцебыков, и среди них немало двухлеток, которых особенно не хватает в загонах.
Гонки длятся час, другой, третий. Темп им задают два-три заводилы, включая, конечно, Генри. Иногда к ним пристраивается наш Джерри. У него, чувствуется, большой стаж езды на мотонартах. Азартным гонщиком оказался и Вадим Сергеевич. Его приметную черную куртку я все время вижу перед собой. Он даже перенял «почерк» у местных лихачей и едет не сидя, а стоя то на коленях, то в полный рост.
На моих мотонартах есть спидометр (ездить можно и без этого прибора, и его ставят далеко не на каждую машину). На самой кочковатой дороге, когда поперек пути лежат частые заструги, скорость достигает двадцати миль (около тридцати километров) в час. Выскочив на гладкий речной лед, водители дают полный газ, и стрелка спидометра уходит к тридцати, а то и к тридцати пяти, милям. Это почти пятьдесят километров в час, скорость для мотонарт предельная. При встрече с каждым застругом и даже бугорком нарты взлетают в воздух и тут же тяжело плюхаются оземь. Удары отдаются где-то во внутренностях, и начинает казаться, что там не только все сместилось со своих мест, но и безнадежно перепуталось. Глаза забивает поднятая гусеницами мелкая пыль, и плохо видно. В горле першит от выхлопных газов впереди идущих нарт. Лицо обжигает встречный ветер, поэтому многие из моих спутников в меховых или шерстяных масках и почти все в защитных очках.
