К востоку от Берингова пролива - [49]

Было их на Аляске в то же время ничтожно мало, в тысячи раз меньше, чем местных жителей, и часто не блистали они образованностью, но, наверное, обладали мудростью, не говоря уже об отваге и такте, если сумели в большинстве случаев без насилия и кровопролитий основать в «Большой стране» Русскую Америку, если до сих пор сохраняется добрая память о них и на Алеутских островах, и на Кадьяке, и в Ситке…

«Ходоки» в Сибирь

«Ходок», «ходоки» — слова, имеющие, по В. И. Далю, множество значений. В данном случае годится это: «кто за каким-либо делом ходит». И хотя эти гости летали на самолетах и вертолетах, ездили в автобусах и автомобилях (таков уж нынешний стремительный век), были они, конечно, «ходоками». И дело имели вполне определенное — присмотреться к работе наших оленеводов, поучиться у них. Конечно, — и они этого не скрывали — каждому хотелось, кроме того, просто увидеть, как живут на советском Севере люди, особенно коренные северяне.

Путешествие, в котором мне тоже пришлось участвовать, состоялось зимой 1977 года. Среди нас было пятеро гостей с Аляски, в том числе трое эскимосов. Вилли Хэнзли из поселка Коцебу — президент местной корпорации «Нана». Оттуда же и Дуглас Шелдон, оленевод. Дэнни Кармун живет в Номе и, если оперировать нашими понятиями, занимает пост управляющего оленеводческим отделением корпорации. Остальные гости — профессор Аляскинского университета Джек Льюик, известный специалист по биологии северных оленей, и доктор Раймонд Камерон, в прошлом ученик Льюика. В путешествии участвовал также профессор В. Н. Андреев, крупнейший советский специалист по оленеводству, несколько его сотрудников и переводчик.

Еще в Москве, при первой встрече с гостями, выяснилось, что так или иначе, но мы уже знакомы.

Я рассказал тогда Вилли, что видел на Аляске плакаты: «Хэнзли — в конгресс!» Они были расклеены на стенах домов — и в больших городах, и в засыпанном снегом эскимосском поселке на Юконе, прилеплены к автомобилям и даже к самолетам местных линий. Вилли молча сунул руку в карман своей куртки и протянул мне книжечку картонных спичек (такие спички распространены в США). На синем фоне обложки — знакомый призыв к избирателям и портрет моего собеседника.

Хэнзли не стал конгрессменом — не набрал на выборах нужного количества голосов. Но обладание «персональными» спичками, похоже, смягчило горечь поражения. По-видимому, порядочный запас их Вилли привез с собой и охотно дарил спички окружающим.

С профессором Льюиком и доктором Камероном мы давно, хотя и заочно (по печатным статьям), знакомы. С Кармуном, может быть, даже встречались в Номе. В этом нет ничего удивительного: город-то невелик. Вот с Шелдоном мы видимся впервые, но оказывается, что, когда я был на Аляске, наш самолет по пути из Нома на мыс Барроу пролетал над палаткой, в которой в то время жил Дуглас, присматривая за оленьим стадом.

Их послала в Сибирь корпорация «Нана», и, конечно, обошлась эта командировка их землякам недешево. На «ходоках», не говоря уже о стоимости самолетных билетов и дорожных издержках, все новое, с иголочки, у них одинаковые дорогие фотоаппараты и диктофоны. Но советский опыт может стоить дороже, и, мне думается, такой расчет был сделан заранее.

У пастуха, молодого эвена, серьезное, даже строгое лицо. Еще бы, не каждый день здесь такие гости!

Он потихоньку откашливается, будто собирается петь, но не поет, а кричит неожиданно высоким голосом что-то вроде «ау». Затем ударяет палкой по боку дощатой кормушки, прибитой к лиственничным стволам. И сразу же наверху, на склоне, среди редких деревьев, показываются олени. Одни, не задерживаясь, бегут вниз смело, решительно, картинно закинув на спину рога. Другие останавливаются на яру, присматриваются, принюхиваются — сегодня много чужих людей, непривычная одежда, незнакомые запахи, — но потом Тоже идут К подкормке. А у кормушек уже свалка. Часто причмокивая губами, слаживаясь рогами, олени жадно хватают отруби с солью и другими добавками, предложенными им на завтрак. Более разборчивые обегают ряды кормушек, пробуют там и сям и никак не могут остановиться на чем-либо.

А гости смотрят, спрашивают, фотографируют, записывают и в блокноты и на магнитную пленку…

У палатки на помосте из жердей лежат седла. Необычно устроенные, неправдоподобно легкие, они, Конечно, привлекают всеобщее внимание. Гости хотят Посмотреть, как седлают оленя. Эвен, призывавший стадо на кормежку, запускает руку внутрь палатки, привычным движением достает маут — сплетенный из ремешков аркан — и карабкается вверх по склону. Проходит несколько минут, и он возвращается с пойманным крупным и статным хором — так называют быков северных оленей. Потом кладет седло на оленью холку (с точки зрения конника, совсем не на место), затягивает подпругу.

Потом пастух показывает искусство верховой езды. Едва опираясь на длинную пажу, он легко прыгает в седло и несильными ударами пяток заставляет хора идти то быстрее, то медленнее, поворачивает вправо, влево. Следующим без чужой помощи, довольно ловко в седло садится Вилли. Из всех наших гостей он наиболее спортивен (как потом выяснилось, он играл в футбол чуть ли не в профессиональной команде;. Хэнзли сухощав, подвижен, и для него эта задача не так уже сложна. Соблазнился было и Дэнни. Но езда на олене дается не каждому. Кожа оленя подвижна, не прикреплена к мышцам так прочно, как у лошади. И Дэнни убедился в этом, когда седло оказалось на животе оленя и седок, не поддержи его зрители, неминуемо очутился бы на снегу.