К востоку от Берингова пролива - [38]

Апостол Аляски

Имя митрополита Иннокентия Вениаминова встречалось мне на страницах аляскинских газет в 1974 и 1975 годах. Поводом к тому была предстоящая канонизация: православная церковь должна была признать его святым. Печаталась и фотография митрополита. Пожилой человек, с проницательным взглядом широко расставленных глаз и высоким лбом мыслителя. Но руки, большие и натруженные, скорее могли принадлежать пахарю или матросу, чем священнослужителю. До меня не сразу и дошло, что это тот самый удивительный отец Иннокентий, миссионер, механик, плотник, земледелец, охотник, талантливый филолог и естествоиспытатель, отважный путешественник, а на склоне лет — первое по значимости лицо в русской православной церкви.

Говорят, что в старинном сибирском селе Ангинском, что стоит на Лене, до сих пор сохранился рубленный из кондовых лиственниц дом, в котором жил с семьей местный пономарь Евсевий Попов. В августе 1787 года у Поповых родился сын Иван.

Детство будущего священника и исследователя Аляски было нелегким. Отец умер, когда мальчику исполнилось шесть лет. Попечением дяди Ваню определили в Иркутскую семинарию. Хотя здесь не баловали харчами, семинария имела хорошую библиотеку. Ей да своему пытливому уму Иван обязан тем, что приехав в Русскую Америку, проявил себя знатоком не только в богословии, но и в антропологии, зоологии, метеорологии. А труды его по лингвистике сразу по их появлении специалисты признали классическими.

Помимо интереса к естественным наукам и языкам еще в юности он пристрастился к механике. Обнаружилась эта страсть, когда на соборной колокольне Иркутска устанавливались городские часы. Тогда-то Иван Попов и зачастил к часовщику. Узнав об этом, архиерей заподозрил семинариста в безделье и желании уклониться от занятий. Но когда выяснилось, что Иван один из лучших учеников, ему было разрешено помогать мастеру. И потом, достигнув уже высоких церковных постов, он с увлечением чинил судовой хронометр или барометр, мастерил музыкальную шкатулку или часы для колокольни.

Как было тогда принято, в семинарии он получил новую, более «благозвучную» фамилию Вениаминов. А позже, при посвящении в архимандриты и вступлении в монашеский орден, принял имя Иннокентий.

В 1824 году, уже будучи священником одного из лучших приходов Иркутска, находясь в почете у прихожан и на хорошем счету у начальства, Вениаминов попросился служить в Америку, чем немало изумил архиерея. И вот остров Уналашка. Настороженные алеуты с их непонятным духовным миром и жизненным укладом.

Первым делом предстояло найти общий язык с островитянами, построить жилье для себя и семьи, воздвигнуть церковь. Необходимо было обучить алеутов ремеслам — плотницкому и слесарному, изготовлению кирпичей и каменной кладке. Естественно, что самые сложные работы он делал сам. Одновременно со стройкой духовный пастырь стал вести метеорологические наблюдения (приборы для этого тоже нужно было сделать), любовно сажал привезенные с материка деревца. И конечно, смотрел, слушал, записывал.

Большого роста и могучего телосложения, искусный в ремеслах, неутомимый и ловкий на охоте, честный и справедливый, всегда ровный в обращении, миссионер нашел путь к сердцам и душам островитян, завоевал их искреннее уважение. Сами они оказались способными учениками. «Все ремесла и искусства, какие только могли русские привезти с собою в Америку, алеуты перенимают с охотою, так что теперь между алеутами можно найти мастеров от сапожника до часовщика», — писал Вениаминов. В «дикарях» он обнаружил лучшие человеческие качества — мужество, трудолюбие, способность увлеченно трудиться ради творческой радости. «Они терпеливы, даже до нечувствительности, способны на самопожертвование и добры до самозабвения».

Десять лет жизни на островах… За это время он создал словарь и грамматику алеутского языка, положил начало переводу на этот язык русских книг. А «когда они увидели книжки на своем языке… то даже старики начали учиться грамоте, для того чтобы читать по-своему (и потому теперь умеющих читать из них более чем шестая часть)». Говоря современным языком, Вениаминов разработал и рекомендации по рациональному использованию запасов морских котиков. По признанию адмирала Завойко, одного из руководителей Российско-Американской компании, «выводами из своих наблюдений над жизнью земноводных животных, морских котиков, он доставил компании на несколько сот тысяч пользы; и поныне казна ежегодно получает громадный доход, а ежели будут строго держаться правил, выведенных отцом Вениаминовым, то доход казны должен увеличиться и достигнуть миллиона».

Но особенно большую известность принесли ему изданные в 1840 году в трех томах «Записки об островах Уналашкинского отдела» — тщательное исследование материальной культуры и социального строя алеутов, их обычаев, преданий, песен. «Записки», которые стали настольной книгой почти каждого этнографа, оценили не только специалисты. Их штудировал Н. А. Некрасов, когда писал свой роман «Три страны света», ими интересовался Н. В. Гоголь, их с увлечением читала просвещенная публика в Петербурге, Москве и других городах Российской империи.