К востоку от Берингова пролива - [34]

В той же горнице охотского дома писал он потом Деларову длинные письма. Чего только там не было — вплоть до советов, как учить кадьякских школьников: «Грамоте, петь и арихметике учить более мальчиков пожалуйте старайтесь, чтоб со временем были из них мореходы и добрыя матрозы; также мастерством разным учить их надобно, особливо плотничеству… Книг учебных, горных, морских и протчих множество к вам пришлю. Кто учитца хорошо, тем гостинца пришлю на судне».

Здесь, на охотском берегу зрели в его голове дерзкие планы дальних вояжей. И не был ли причиной тому здешний охотский ветер? Не он ли будоражил «Колумба росского», донося временами из-за моря таинственные пряные запахи?

Помнит тот Охотск и Александра Андреевича Баранова, его сутулую фигуру, тяжелую поступь, суровый взгляд. Хотя жил Баранов по-холостяцки, замкнуто, был он здесь человеком известным, а слово барановское считалось надежнее иного документа. И все равно, не полагаясь на молву, наверное, долго присматривался к нему Шелихов, прежде чем заключил с ним договор, скрепленный в городском магистрате 15 августа 1790 года: «Мы, нижеподписавшиеся, рылъский именитый гражданин Григорий Иванов сын Шелихов, каргопольский купец, иркутский гость Александр Андреев сын Баранов постановили сей договор о бытии мне, Баранову, в заселениях американских при распоряжении и управлении Северо-Восточной компании тамо расположенной…»

Последний раз был Шелихов в Охотске в 1794 году, за год до своей смерти. Приезжал сюда Григорий Иванович, чтобы по-хозяйски снарядить корабли, отправить с ними в Америку и людей — промышленников, мастеровых, хлебопашцев, и грузы — инструменты, съестные припасы, книги…

…Хрустела эта прибрежная галька и под ногами капитана российского флота Гавриила Сарычева, и первого исследователя недр Аляски Дмитрия Тарханова, и священника Вениаминова (которого будут называть потом апостолом Аляски), и путешественника Лаврентия Загоскина. Неважно, коротким или долгим было их знакомство с Охотском, но этот город, несомненно, оставил свой след в жизни каждого из них.

Охотск жил полнокровной, богатой событиями жизнью до самой середины прошлого столетия. А когда по высочайшему повелению главным русским портом на Тихом океане стал Петропавловск-Камчатский, а потом Николаевск-на-Амуре, когда поднялись Благовещенск, Хабаровск, Владивосток и наладилось сообщение с ними — Охотск зачах. Все меньше кораблей вставало на его рейде. Без ухода, от сырости, от штормов быстро ветшали городские постройки. Зарастал и становился все менее проходимым Охотский тракт.

Но дело не только в появлении новых городов. Судьбы Охотска и Русской Америки оказались тесно связанными. Он был началом, опорой моста, что тянулся через океан, с материка на материк. Правительство России продало Аляску Америке — и это разрушило мост, осталась его опора на сибирском берегу никому не нужной. Только в наши дни вновь пришел расцвет к этому городу, на рейде его опять теснятся корабли. Но это уже тема другого рассказа…

Мало что осталось в наши дни в городе от старого Охотска — всего лишь один дом, что стоит на углу современных улиц Кузнецова и Белолипского и построен, возможно, еще в первой четверти прошлого века. Во всяком случае на фотографии, относящейся к середине XIX века, его без труда можно узнать: он невелик, приземист, не нов, о трех окнах по фасаду, обшит снаружи лиственничными досками, причем прибиты они явно «штучными», ручной ковки гвоздями с разнокалиберными квадратными шляпками. В доме все еще живут, над трубой вьется дымок…

Встречаются и еще кое-какие следы прошлого. В местном краеведческом музее, например, можно увидеть офицерский кортик, части ружейного замка, медный крюк в виде конской головы — часть традиционного якутского седла. Найдены они на размываемой морем косе. Среди прибрежной гальки, что топчут ногами прохожие, нет-нет да и мелькнет старинная позеленевшая монета или свинцовая пломба с буквами РАК (Российско-Американская компания). А у побережья якорьки рыбачьих шлюпок нередко цепляются за могучие лапы старых «адмиралтеев» (судовых якорей), потерянных когда-то мореходами.

Сохранилась, конечно, панорама окрестностей города. Таким же остался необыкновенный здешний воздух, в котором смешались смолистый аромат лиственниц и запахи водорослей, рыбы, моря…

Языком географической карты

…Карта Аляски. Ярко запечатлелись на ней страницы истории, красноречиво рассказывает она о вкладе русских людей в исследование и освоение этой земли.

Здесь часто встречается слово «Рашен» («Русский»). На Юконе есть поселок Рашен Мишен (Русская Миссия). В среднем течении Кускоквима, там, где во времена Российско-Американской компании стоял ее форт — редут Колмакова, есть Русские горы. На острове Умнак, одном из Алеутских островов, находится Русская бухта, а на Кенайском полуострове протекает Русская река…

Естественно, что названия на карте появлялись по мере рождения самой карты. Поэтому сначала, пока еще на чистый лист бумаги, лег остров Св. Ильи, первая американская земля, открытая 20 июля 1741 года экспедицией Витуса Беринга (позже он стал называться островом Каяк, а южная оконечность его — мысом Св. Ильи). Через десять дней состоялось новое открытие и новое «крещение». Группа Алеутских островов, где похоронили одного из участников экспедиции Беринга, матроса Никиту Шумагина, получила название Шумагинских.