К востоку от Берингова пролива - [19]

— Что это? — спросил я у нашего спутника, служащего заказника.

— Колючка, колючий поросенок. Проснулся, лентяй!

«Колючка», «поросенок», «толстяк» — такими прозвищами наделен здесь древесный дикобраз, зверь действительно диковинный, непохожий ни на одного четвероногого обитателя Евразии. Его тело (а длиной дикобраз может быть больше метра) покрыто вперемежку редкими грубыми волосами и тонкими, не толще спички, острыми иглами. Общий цвет его бурый или буроватый. Массивное туловище поддерживают очень короткие ноги и заканчивает толстый колючий хвост. Зверь ходит по земле очень медленно. Большую часть своей жизни он проводит на деревьях, а при наземных путешествиях успешно защищается от хищников иглами. Известно множество случаев гибели от дикобразьих игл не только собак, но и волков, койотов, рысей.

Американцы не питают к нему особенно теплых чувств. И не только за его тонкие и острые иглы, которыми он может даже покалечить собаку. Зимой он кормится корой деревьев и подчас наносит заметный ущерб лесу. А летом, когда у него появляется большая потребность в соли, от «колючки» страдают туристы и охотники: лакомка прогрызает ночью палатки, грызет даже топорища, весла, седла, словом, все, чем можно посолониться. Многие охотники поэтому не упускают случая застрелить дикобраза (мясо его, кстати, вполне съедобно). Индейцы-атапаски очень ценят такую добычу, поскольку иглы (они легко окрашиваются в разные цвета) идут на украшение их традиционной одежды, посуды из бересты, из них делают нарядные бусы и браслеты.

— Не вздумайте акклиматизировать его в России, — сказал мне на прощание служащий заказника.

Хотя эта поездка на Кенайский полуостров, в заказник, была кратковременна, она оказалась очень интересной.

Уже через несколько минут полета на «Бобре» — крошечной краснохвостой летающей лодке — показался выводок лебедей-трубачей. Птицы легко скользили по глади речной протоки: впереди один из родителей, затем гуськом четверо бурых подростков и, наконец, второй белоснежный лебедь. Летчик по нашей просьбе охотно покружился над птицами, и я подумал, что даже ради одной этой встречи стоило ехать сюда, в заказник. Подумалось, что нам могли бы позавидовать и многие американские зоологи. Зрелище было действительно впечатляющим, таким же, как и история этого лебедя.

А история эта вкратце такова. Некогда трубачи — самые крупные и, наверное, самые изящные из водоплавающих земного шара — населяли большую часть США и Канады, К началу XX века неумеренная охота резко сократила число трубачей, а в 1933 году американским орнитологам удалось насчитать только семьдесят три птицы. Казалось, трагический конец неизбежен. Но у лебедей обнаружились защитники. Благодаря их усилиям началась охрана основного гнездовья исчезающих пернатых — озера Ред-Рок и его окрестностей в штате Монтана. Одновременно в США и в Канаде была запрещена охота на них. И эти меры сыграли свою роль. Замечательную птицу удалось вернуть почти что с того света. Важно и другое. Это была первая и убедительная победа американских натуралистов, энтузиастов охраны природы.

В 1964 году в Северной Америке (без Аляски) насчитывали уже 1700 трубачей, а еще через год неожиданно выяснилось, что не так уж мало этих лебедей живет и на Аляске. В самое последнее время их общее количество определяют примерно в три тысячи. Трубачу больше не грозит исчезновение. Однако в Америке его продолжает окружать атмосфера почитания, даже какого-то поклонения, и американцы, любители природы, нередко издалека приезжают на Аляску, чтобы полюбоваться птицами, послушать их величавые, похожие на звуки валторны крики.

На следующий год в середине апреля, когда мы ждали самолет, чтобы полететь с овцебыками домой, мне довелось еще раз увидеть трубачей. Пара лебедей, медленно взмахивая крыльями, проплыла в голубеющем небе, над самыми домами Бетела. Трубные звучные клики птиц — тогда я услышал их впервые — возвещали приход на Аляску весны.

С заболоченной равнины Кеная «Бобр» перенес нас на юг полуострова, в его гористую часть. Такой маршрут был задуман заранее, в расчете на встречу со снежными, или, как их еще называют, горными козами. Ожидания оправдались. Животных мы застали именно там, где видел их наш пилот чуть ли не месяц назад.

Издали на серовато-синем фоне скал козы выделялись ярко-белыми пятнами, оправдывая свое название. Вблизи и телосложением и ростом животные очень походили на домашних коз. Бросалось в глаза, что они прилеплялись (более удачного слова не найдешь) к самым незначительным, едва заметным выступам и карнизам. Мне приходилось видеть в природе и кавказских туров, и сибирских козерогов, тоже «горцев», но в искусстве скалолазания они не идут ни в какое сравнение со снежными козами. Острые, цепкие копыта удерживают коз на шероховатых, почти отвесных утесах. Но чем они кормятся здесь, в этом бесплодном мире камня? Это оставалось, да и до сих пор остается, для меня загадкой. Обращала на себя внимание и еще одна их особенность: пролетающего вблизи самолета они как бы вовсе не замечали!

Снежные козы — такие же «коренные американцы», как и древесные дикобразы, и распространены только на Северо-Американском материке. На Аляске, как, впрочем, и в других местах своего обитания, они немногочисленны (в США и Канаде всего их насчитывают не больше трех-четырех тысяч), да и встречаются практически лишь на «Ручке от сковородки», в горах Кенайского полуострова да на некоторых островах, где они были акклиматизированы.