К вопросу о миражах - [113]

Капитан взял трубку телефона и попросил телефонистку связать его с московским Управлением. Через минуту телефон зазвонил и, Кудрин сам снял трубку. Услышав голос дежурного, представившись, попросил связать его с полковником Кочетковым и через мгновение он уже докладывал Кочеткову о событиях, произошедших на станции «Раздельная», о найденном портсигаре и о горбоносом мужчине, возможно убившем Балабанова. Полковник вначале был удивлен, а потом привычным тоном проговорил: — Ну что же Женя возвращайся в Москву, а я дам указание, чтобы наши работники постарались перехватить горбоносого мужчину на вокзале в Москве.

— И еще, — спохватившись проговорил Кудрин, — по описанию очевидцев у того горбоносого парня на фалангах пальцев правой руки была наколка «КУКА», а на фаланге большого пальца татуировка в виде перстня, в котором на белом фоне перевернута карточная пика.

— Очень хорошее дополнение, нужно будет «пробить» его по нашим картотекам, — сказал Кочетков и, попрощавшись, разъединился с ним.

Евгений Сергеевич положил трубку телефона и недоуменно проговорил: — Накрылась моя рыбалка, приказано вернуться в Москву.

Иван Данилович сочувственно покачал головой и пожал плечами. В этот момент в дверь втиснулся сержант и сообщил, что из Волгограда за гостем приехала машина.

— Ты Пашка вот что, — проговорил капитан, — попроси Валю, чтобы она накормила водителя, а то он наверняка голодный и скажи ей, что я потом расплачусь с ней.

Сержант ушел, а Кудрин снова попросил капитана созвониться с УВД Волгограда. Иван Данилович без колебания взял трубку и попросил телефонистку соединить его с дежурным по Управлению.

Уже через минуту Кудрин говорил с Романом Звягинцевым и рассказывал ему о всех событиях, произошедших на станции. Потом сказал, что руководство приказало срочно возвращаться в Москву, и что их рыбалка накрылась «медным тазом».

— Женя, ну что у нас за жизнь такая, одна работа и все, порой так закрутит, что иногда придешь домой и не знаешь 03 набрать или 0,5 открыть, — сказал Звягинцев.

— Вот ты Ромка шутишь, а мне не до смеха, я ведь так мечтал о рыбалке, а тут такой облом, — грустно проговорил Евгений Сергеевич.

— Да понимаю я, обидно конечно, что так получилось, я тоже в шоке еще и от того, что мы с тобой не встретились, — ответил Звягинцев и продолжил, — я тут думаю, что ведь ближайший пассажирский поезд на Москву с этой станции будет только завтра утром. Следовательно, в Москву ты приедешь через двое суток; ты Женя побудь еще немного на станции, а я поговорю с военными, может у них какой-нибудь борт летит в ближайшее время в Москву.

— Хорошо, — ответил Кудрин и, положив трубку телефона, уставился на висевший у двери кабинета большой красочный плакат.

На нем была нарисована огромная метла, которая заметает сор из пустых бутылок и, над ней крупными буквами, было написано: Врага самогонщика и яд самогон из нашего дома советского вон.

Взгляд Евгения Сергеевича скользнул по плакату, а потом под рабочий стол капитана, где стояла недопитая ими бутылка с мутным самогоном.

— Ну что Иван Данилович, — со вздохом сказал Кудрин, — допьем, что ли бутылку.

— Да конечно, — ответил капитан и, достав из сейфа стаканы, налил в них самогон.

После принятого самогона Евгений Сергеевич немного повеселел и даже рассказал капитану очередной анекдот.

Минут через двадцать в кабинете зазвенел телефон. Волин снял трубку и протянул ее Кудрину: Это Вас майор Звягинцев, — тихо сказал он.

— Женька, — быстро заговорил он, — у военных на Москву сегодня в двенадцать часов ночи идет борт, я договорился, что ты с ними полетишь. Только этот борт прилетит в Москву во Внуково-2. Время не теряй, садись в машину и езжай в сторону Волгограда.

— Спасибо большое Рома, — ответил Кудрин, — у меня к тебе будет просьба, созвонись с дежурным по нашему УВД и скажи ему о времени прибытия самолета в Москву, чтобы тот выслал за мной дежурную машину, а я уже «лечу» в аэропорт.

Евгений Сергеевич поблагодарил за все капитана, взял свой чемоданчик и, попрощавшись, быстро вышел из его кабинета.

— А пиво? — с ухмылкой спросил Волин.

— А пиво оставьте себе, я теперь даже смотреть в сторону этого напитка не буду, — также с улыбкой проговорил Кудрин.

Через несколько минут он уже мчался на серой «Волге» по неровной дороге в сторону Волгограда.

У самого города на другой машине их ждал Звягинцев. Он пересел в машину, на которой ехал Кудрин; они поздоровались, по-братски обнялись и поехали в сторону военного аэродрома. И как бывало еще с курсантских времен, Роман, достав из своего портфеля бутылку коньяка и бутерброды, разложил их на своих коленях.

— Там на аэродроме не будет такой возможности, давай здесь выпьем за встречу, — проговорил он.

Водитель достал два граненных стакана и, протянув их Звягинцеву, остановил машину.

— Теперь порядок, — сказал Роман и разлил коньяк по стаканам.

Они выпили, закусили и Звягинцев, не давая Евгению Сергеевичу прожевать кусок колбасы, выпалил: — А теперь по второй, помнишь, как наш командир взвода говорил: «Между первой и второй муха не должна пролететь!».

Они снова выпили, закусили бутербродами и минут десять говорили, перемалывая события, произошедшие с Кудриным на станции. Роман с напором говорил, что, не смотря ни на какие превратности судьбы, они все равно порыбачат на Волге. Евгений Сергеевич утвердительно кивал головой и подтверждал, что он обязательно еще раз приедет в Волгоград.