К вопросу о миражах - [110]

Вначале Роман удивился звонку Кудрина со станции «Раздельное», потом долго хохотал над пивным приключением товарища, а затем уже серьезно сказал, что чемодан он заберет и пришлет за ним машину. Потом Звягинцев попросил передать трубку капитану и что-то ему говорил, на что тот отвечал, что все понял и все сделает.

— Пашка, — позвал капитан стоящего у двери сержанта, — сбегай к Валентине и скажи, чтобы приготовила закуску по высшему разряду и принесла сюда.

— Есть, — радостно отбарабанил сержант и выбежал из кабинета.

— А почему Вы здесь один Иван Данилович, я ведь видел еще две закрытые комнаты? — спросил Кудрин.

— Эх, и не говорите товарищ подполковник, — грустно проговорил Волин, — у меня по штату Пашка, которого Вы уже видели и два инспектора уголовного розыска. Так вот, один из них в очередном отпуске, а другой — болеет. Очень тяжело приходится работать, ведь приходится отвечать за все правонарушения не только на вокзале, но и в пределах железнодорожного полотна, а штатное расписание отделения никуда не годится. Сколько раз докладывал начальству, а воз и ныне там. Хорошо еще, что у меня хорошие отношения с местным районным отделом внутренних дел; их начальник мой старый приятель, поэтому, когда что-то случается у меня на территории, я вызываю оперативную группу из райотдела. Но материалы потом все равно остаются у меня и мы сами проводим дальнейшее расследование.

— Понятно, — проговорил устало Евгений Сергеевич.

В этот момент дверь кабинета открылась, и вначале появился сержант, а за ним — уже знакомая Кудрину буфетчица. Она с улыбкой вошла в кабинет с подносом еды и громко сказала: — Кушать подано!

Кудрин только сейчас обратил внимание на нее, несмотря на далеко не юный возраст она выглядела довольно не плохо. Лицо дамы обрамляли мелкие смешные завитушки, на коже лица ютились морщинки, похожие на усы котенка. Руки буфетчицы были видавшие виды; они вряд ли намазывались кремами, а кожа была в трещинах от грубой работы. Но фигура — вполне себе стройная и если бы не возрастная сутулость, то со спины ее можно было бы принять за молодую девушку.

— Спасибо Валя, поставь поднос на стол, — сказал капитан.

Буфетчица раздвинула бумаги, лежащие у него на столе и, поставив поднос, с такой же улыбкой, как и пришла, удалилась из кабинета.

Иван Данилович подошел к огромному сейфу, стоящему в углу кабинета и открыв его достал литровую бутылку мутноватой жидкости.

— Извините Евгений Сергеевич — это лучшее что имеем, неплохой первак от местной рукодельницы, не побрезгуйте — это добрый напиток, — сказал капитан и поставил бутылку на стол. Затем он также достал из сейфа два граненных стакана, протер их лежащей на столе салфеткой и налил в них содержимое бутылки.

— Ну, давайте, проговорил Кудрин, — я же в отпуске.

— А у меня сегодня официальный прием высокопоставленного гостя из самой Москвы, — усмехнувшись, проговорил капитан и залпом опустошил весь стакан.

Кудрин чтобы не отставать тоже выпил до дна и от крепости чуть поперхнулся.

— Закусывайте Евгений Сергеевич, пожалуйста, — сказал Иван Данилович и подвинул поднос к нему поближе.

— Да, давненько я не выпивал самогон, — проговорил Кудрин, — почти со времен работы в отделении милиции.

Закуска была отменная для такого места: вареная колбаска, пошехонский сыр, рижские шпроты. Да и селедка с зеленым луком и свежим огурцом была очень кстати.

Они выпили еще по одной, и на душе у Евгения Сергеевича стало теплее и веселее. Он уже не вспоминал о рыбалке, а с упоением рассказывал капитану последние московские анекдоты.

Неожиданно в кабинет буквально влетела буфетчица Валя и с порога надрывным голосом проговорила: — Данилыч, на складе Васька мертвый лежит.

Капитан вскочил из-за стола и, недоверчиво посмотрев в ее сторону, сказал: — Как так, я же его часа три тому назад видел с коробками у твоего буфета.

— Три часа тому назад был живой, — с ехидцей в голосе проговорила буфетчица, — сейчас мертвый лежит в своей берлоге, Верка — фельдшер уже побежала на склад.

— Небось пьяный в дугу лежит — пробурчал капитан, ладно успокойся и иди работай, я сам сейчас пойду туда.

— Иван Данилович, можно я с Вами пойду, мне одному как-то здесь оставаться не хочется, — сказал Кудрин.

— Да что Вы товарищ подполковник, отдохните здесь, трудный день выпал сегодня на Вашу долю, я сам управлюсь, — проговорил капитан.

— И все же я пойду с Вами, а вдруг там что-то серьезное, — настойчиво повторил Евгений Сергеевич.

— Ну как хотите, — сказал капитан и, пожав плечами, прошел к двери кабинета.

Кудрин и подошедший сержант последовали за ним. Они пошли по станционному залу в противоположный его конец

— Да, вот это зрелище, — подумал Евгений Сергеевич, рассматривая по пути потрескавшиеся стены с отбитой штукатуркой, грязные кресла и мусор под ногами. Народа в зале практически не было, никто здесь не ожидал посадку на очередной поезд. На двери с табличкой «Туалет» он увидел приклеенный листок бумаги, на котором прописными буквами было написано: «Вход в туалет с обратной стороны, противоположной другой стороне».

Кудрин улыбнулся и подумал: — Ну, какой человек в здравом уме, прочитав эту ахинею, будет искать этот туалет, он скорее за углом вокзала справит нужду и наплюет на все правила приличия.