К северу от 38-й параллели. Как живут в КНДР - [5]
Самым популярным титулом Ким Ир Сена был Великий Вождь (видэхан сурён). Корейское слово сурён – вождь – имеет китайское происхождение и состоит из двух слогов-иероглифов, первый из которых означает «голова», а второй – «вести», «руководить». Этот термин вошел в употребление в конце 1940-х годов и первоначально применялся только к Сталину и Ленину, двум «великим вождям» коммунизма. Ким Ир Сена стали изредка именовать титулом сурён с начала 1950-х, но в те годы его обычно величали сусан («премьер-министр»), или чангун («генерал», «полководец»). Титул сурён оставался слишком высоким для использования «всуе»; его резервировали для особых случаев. Однако в 1960-е годы титул этот стал стандартным и был закреплен исключительно за Ким Ир Сеном. Обычно ему предшествовали префиксы видэхан («великий») или обои («отец», «отеческий»).
Как заметил Федор Тертицкий в своей статье, посвященной официальной северокорейской титулатуре, «титулы северокорейских руководителей условно делятся на краткий, полный и второстепенные. Краткий титул используется в качестве синонима, когда автору текста нужно просто упомянуть одного из Кимов. Полный – при первом упоминании вождя в тексте. Один из второстепенных – чтобы придать предложению какую-либо эмоциональную окраску».
«Великий Вождь» или «Вождь-отец» стали двумя наиболее часто используемыми полными титулами первого правителя из Семьи Ким. Были и другие, порой весьма живописные – всего их насчитывалось несколько десятков. Самыми распространенными стали «Солнце нации» и «Непобедимый Полководец». В широком ходу был и эпитет «Солнце человечества».
В 1972 году Ким Ир Сен назначил себя на вновь учрежденный пост президента страны. Он назывался чусок – это кореизированное название должности, которую занимал Мао (по-китайски эта пара иероглифов читается как чжуси). С китайского это слово обычно переводят на русский как «председатель», в то время как в переводе с корейского этот титул по каким-то причинам превратился в «президента». Впрочем, по должности Ким Ир Сена именовали не так часто: обычно в северокорейской печати его называли «Вождь» или, если использовался основной титул, «Великий Вождь».
Восхождение его сына Ким Чен Ира к вершинам власти началось около 1970 года. Какое-то время будущего преемника загадочно величали «Центром Партии» (тан чунан). Потом, примерно до 1996 года, основным титулом Ким Чен Ира был чидочжа, то есть «Руководитель», а полным титулом – чхинэханын чидочжа, или «Любимый Руководитель». Сейчас Ким Чен Ира называют либо «Полководец», либо «Великий Руководитель» (видэхан рёндочжа). После смерти президента Ким Ир Сена в 1994 году власть перешла к его сыну. По истечении трехлетнего траура северокорейцы были проинформированы о том, что пост Президента будет зарезервирован за Кимом Первым навечно. Ким Чен Ир стал главой государства, но не его президентом. Он занимал должность председателя Государственного комитета обороны, и поэтому титул «Председатель Ким» иногда встречался в зарубежной прессе.
После окончания траура по отцу в 1997 году Ким Чен Ира по-прежнему иногда называли чидочжа («Руководитель»), но его основными титулами в качестве главы государства, то есть в период 1997–2011 годов, был чангун, то есть «Полководец», и, реже, рёндочжа («Руководитель»). Как помнят читатели, в конце 1940-х термин «Полководец» использовали для Ким Ир Сена, но к 1990-м Ким Ир Сена уже давно именовали только Вождем (сурён), так что путаницы не возникало. Иногда Вождем называли и Ким Чен Ира, но в целом этот титул остается прерогативой его покойного отца. Поэтому любой северокореец, прочтя в газете про «Вождя и Полководца», тут же понимал, что речь идет о двух разных и вполне конкретных людях – Ким Ир Сене и Ким Чен Ире.
По неизвестным причинам Ким Чен Ир до последнего момента оттягивал решение вопроса о наследнике. Партийному аппарату его представили только в 2009 году, а открыто Ким Чен Ын появился на политической арене лишь осенью 2010 года, то есть за год с небольшим до внезапной смерти своего отца. Поначалу наследника именовали по спешно присвоенному ему воинскому званию генерала армии – тэчжан, а после прихода к власти стали называть рёндочжа, то есть Руководителем, а чаще – чхвего рёндочжа, то есть Высшим Руководителем, или вонсу, то есть Маршалом. Таким образом, официальная триада в самом распространенном виде выглядит так: Великий Вождь, Любимый Полководец и Высший Руководитель, хотя применительно к Ким Чен Ыну возможны вариации, а в случае с Ким Чен Иром прилагательное «любимый» часто опускается.
Если же говорить о неофициальных титулах, то тут для фантазии северокорейских журналистов открыт немалый простор. Ким Чен Ира, например, в разное время в северокорейской печати именовали «Солнцем нации», «Вождем столетия», «Путеводной звездой XXI века», «Несравненным Руководителем», «Сияющим Солнцем Идей Чучхе». Нынешний правитель страны, кажется, меньше интересуется вопросами культа, но нет особых сомнений в том, что журналисты и пропагандисты и для него изобретут немало подходящих титулов.
Имена Бога земного
Корейцы сумели то, что пока плохо удается нам.Как-то незаметно в нашу жизнь вошли слова: Daewoo, Samsung, LG, Hyundai... Южная Корея живет среди нас, но остается как бы невидимой. Мы мало что знаем о ее жителях, которые совершили подвиг, за 25 лет перескочив от состояния нищеты к сегодняшнему процветанию. Кто слышал доподлинно о «корейском экономическом чуде»? И если главный его секрет — сами корейцы, то какие же они?Об этом рассказывает Андрей Ланьков — известный отечественный кореевед, — сумевший нарисовать такой коллективный портрет жителей Кореи, который становится для россиян настоящим открытием.Предлагаемая новая книга — из тех, которые, начав с любой страницы, можно читать не отрываясь.
Современная этнографическая наука достигла успехов в самых разных областях. Труды учёных, посвящённые этногенезу, этнографической истории, обычаям и обрядам, фольклору, материальной культуре и быту разных народов мира, заполняют в библиотеке не один шкаф. Всякий интересующийся может составить довольно ясное представление о самых разных сторонах повседневной жизни практически любого народа. И только одна тема традиционно обходится в науке стыдливым молчанием — это отхожие места, правила их использования и связанный с этим комплекс поведенческих норм (в том числе часто религиозного характера), а также способы утилизации прочих отходов жизнедеятельности (мусора различного характера).Между тем трудно не признать, что туалеты и мусор занимают существенное место в любой культуре: посещение туалета (в самом широком смысле этого слова) так же естественно, как своевременный приём пищи (что очевидно хотя бы потому, что первое есть логичное следствие второго), а дистанцирование от отходов входит в повседневную жизнь любого этноса наряду с обрядом инициации.
Из текста: Тотальный информационный контроль. В Северной Корее с начала 60-х гг. является уголовно наказуемым преступлением (формально и сегодня является уголовно наказуемым) иметь дома радиоприемник со свободной настройкой. 5 лет лагерей просто за факт обнаружения радиоприемника у вас дома. […]Полнейшая информационная изоляция.[…] для доступа к интернету необходимо иметь личное разрешение главы государства. […]Жесткая распределительная система. Т.е., естественно, ликвидация всех видов частной экономической деятельности в конце 50-х гг.
С 1997 года в Сеуле выходит газета «Сеульский вестник». Честно говоря, учитывая скромный размер рынка, само существование этой газеты нельзя не счесть маленьким чудом, опровергающим суровые законы экономики. Чудо это стало возможным благодаря энтузиазму владельца газеты и ее малочисленной редакции, в состав которой входил и я. В результате четырехлетних журналистских трудов у меня накопился немалый материал. Возникла идея отобрать часть заметок и составить из них этот небольшой сборник. Результат получился весьма хаотичным, но — и что с того? Зато эту книгу можно читать с любого места.
КНДР часто воспринимается как государство, в котором сталинская модель социализма на протяжении десятилетий сохранялась практически без изменений. Однако новые материалы показывают, что и в Северной Корее некогда были силы, выступавшие против культа личности Ким Ир Сена, милитаризации экономики, диктаторских методов управления. КНДР не осталась в стороне от тех перемен, которые происходили в социалистическом лагере в середине 1950-х гг. Преобразования, развернувшиеся в Советском Союзе после смерти Сталина, произвели немалое впечатление на северокорейскую интеллигенцию и часть партийного руководства.
Что мы знаем о Северной Корее? Что знает подавляющее большинство российских граждан об этой стране, которая расположена по соседству и даже имеет с нами небольшую общую сухопутную границу? Пожалуй, не будет преувеличением сказать, что почти ничего.Несмотря на известные трудности, автору удалось побывать в КНДР и провести там без малого год. Объединив полученные впечатления от поездки и результаты работы с обширными архивными материалами по истории Северной Кореи, автор написал книгу, в которой читатель впервые может познакомиться с непредвзятой историей КНДР.(Примечание составителя файла: обложка взята из издания 2005 года.)
Сборник эссе, интервью, выступлений, писем и бесед с литераторами одного из самых читаемых современных американских писателей. Каждая книга Филипа Рота (1933-2018) в его долгой – с 1959 по 2010 год – писательской карьере не оставляла равнодушными ни читателей, ни критиков и почти неизменно отмечалась литературными наградами. В 2012 году Филип Рот отошел от сочинительства. В 2017 году он выпустил собственноручно составленный сборник публицистики, написанной за полвека с лишним – с I960 по 2014 год. Книга стала последним прижизненным изданием автора, его творческим завещанием и итогом размышлений о литературе и литературном труде.
Проблемой номер один для всех без исключения бывших республик СССР было преодоление последствий тоталитарного режима. И выбор формы правления, сделанный новыми независимыми государствами, в известной степени можно рассматривать как показатель готовности страны к расставанию с тоталитаризмом. Книга представляет собой совокупность «картинок некоторых реформ» в ряде республик бывшего СССР, где дается, в первую очередь, описание институциональных реформ судебной системы в переходный период. Выбор стран был обусловлен в том числе и наличием в высшей степени интересных материалов в виде страновых докладов и ответов респондентов на вопросы о судебных системах соответствующих государств, полученных от экспертов из Украины, Латвии, Болгарии и Польши в рамках реализации одного из проектов фонда ИНДЕМ.
Вопреки сложившимся представлениям, гласность и свободная полемика в отечественной истории последних двух столетий встречаются чаще, чем публичная немота, репрессии или пропаганда. Более того, гласность и публичность не раз становились триггерами серьезных реформ сверху. В то же время оптимистические ожидания от расширения сферы открытой общественной дискуссии чаще всего не оправдывались. Справедлив ли в таком случае вывод, что ставка на гласность в России обречена на поражение? Задача авторов книги – с опорой на теорию публичной сферы и публичности (Хабермас, Арендт, Фрейзер, Хархордин, Юрчак и др.) показать, как часто и по-разному в течение 200 лет в России сочетались гласность, глухота к политической речи и репрессии.
В рамках журналистского расследования разбираемся, что произошло с Алексеем Навальным в Сибири 20–22 августа 2020 года. Потому что там началась его 18-дневная кома, там ответы на все вопросы. В книге по часам расписана хроника спасения пациента А. А. Навального в омской больнице. Назван настоящий диагноз. Приведена формула вещества, найденного на теле пациента. Проанализирован политический диагноз отравления. Представлены свидетельства лечащих врачей о том, что к концу вторых суток лечения Навальный подавал признаки выхода из комы, но ему не дали прийти в сознание в России, вывезли в Германию, где его продержали еще больше двух недель в состоянии искусственной комы.
К сожалению не всем членам декабристоведческого сообщества удается достойно переходить из административного рабства в царство научной свободы. Вступая в полемику, люди подобные О.В. Эдельман ведут себя, как римские рабы в дни сатурналий (праздник, во время которого рабам было «все дозволено»). Подменяя критику идей площадной бранью, научные холопы отождествляют борьбу «по гамбургскому счету» с боями без правил.