К. Р. - [86]

А вскоре начались новые трения с академиками – теперь уже практически с половиной действительных членов Императорской академии наук. Толчком к развитию конфликта стала публикация 27 января в газете «Русь» «Записки 342 ученых», в которой ученые настаивали на реформе высшей и средней школы. Но требования их носили не столько научный, сколько политический характер, при этом ученые писали, что «академическая свобода несовместима с современным строем России».

Великий князь не разделял взглядов ученых, чьи подписи стояли под документом. В ответ он написал им «возражение», в котором четко сформулировал свою позицию в вопросе вовлечения педагогов и учащихся в политику:

Деятели ученых и высших учебных учреждений гораздо законнее и верней добились бы академической свободы – этого необходимого условия истинного просвещения, если б освободили нашу бедствующую в смуте и настроении школу от пагубного вмешательства учащих и учащихся в политику. Наконец, вместо заботы «о привлечении свободно избранных представителей всего народа к осуществлению законодательной власти и контролю над действиями администрации» деятели ученых и учебных заведений хорошо сделали бы, если бы позаботились о скором и святом исполнении своего высокого и ответственного учебного долга.

Константин Константинович собирался выступить на общем собрании Академии наук 4 февраля. Но речь пришлось отложить – в этот самый день в Москве от бомбы, брошенной террористом Иваном Каляевым, погиб его кузен и друг великий князь Сергей Александрович.

Император Николай II, во избежание новых террористических актов, на похороны дяди не поехал, более того, отдал распоряжение уведомить всех великих князей письменно, «что не только им нельзя ехать в Москву, но запрещено бывать на панихидах в Казанском или Исаакиевском соборе». Но Константин Константинович, человек мягкий и тактичный по натуре, на этот раз ослушался государя. В этот же день вместе с женой он выехал в Первопрестольную. Остановились они в Николаевском дворце, у вдовы Сергея Александровича великой княгини Елизаветы Федоровны. Первое, что бросилось в глаза – в городе очень много городовых, с винтовками. А в Кремле наружные часовые даже не отдали честь, потому что винтовки у них заряжены.

…После возвращения в столицу Константин Константинович решил все-таки ответить на «Записку 342 ученых». Но, возражая коллегам, великий князь считал необходимым для себя уважать и мнение других людей. Именно это и помогло сгладить конфликт. 5 марта, перед началом общего собрания Академии наук, он, обращаясь к ее членам, сказал, что, «признавая искренность побуждений академиков, подписавших записку 342-х», продолжает все же «держаться своих убеждений». Не преминул августейший президент подчеркнуть и то, что «своим циркуляром не имел в виду показать неуважение лично к кому-либо из академиков». Эта искренняя речь, обращенная к ученым, тронула их. Все встали со своих мест и поклонились оратору.

…Константин Константинович считал необходимым ввести в стране всеобщее образование, именно с просвещением он связывал свои мечты о лучшем будущем России. Но при этом был глубоко убежден в том, что задача студентов – не занятия политикой, а добросовестная учеба. В противном же случае их надо лишать стипендии, а преподавателей, которые не выполняют своих прямых обязанностей, а бастуют, – казенного содержания. В «возражении» ученым, обратившимся с письмом в газету, великий князь четко выразил свою гражданскую позицию, основанную на том, что учащаяся молодежь – основа будущего страны.

Устав от постоянного душевного напряжения, связанного с разразившейся революцией, от удручающих разговоров о ней, великий князь в середине марта 1905 года уезжает на некоторое время из столицы в свое имение Осташево. Там он встречается с крестьянами, старается вникнуть в их дела. Но в России, вздыбленной революцией, нет места покою и умиротворению. Отголоски грозных событий доносятся и до тихого поместья. Именно в Осташево Константин Константинович узнает о поражении наших моряков в Цусимском сражении, которое привело к гибели значительной части русского флота. Итоги его были восприняты по всей стране как национальная трагедия. Горечь поражения усугублялась еще и оттого, что японский флот в ходе этого боя, длившегося два дня, 14 и 15 мая, у острова Цусима, не потерял ни одного корабля. Ответственность за потопление 19 наших кораблей и гибель более пяти тысяч моряков российским общественным мнением была полностью возложена на Николая II и царское правительство. Революция вышла на новый виток развития. Оправдывались самые мрачные предчувствия великого князя, о которых он совсем недавно писал в дневнике: «Какой-то злой рок тяготеет над бедной нашей Родиной. Внутри смута, на Дальнем Востоке на войне неудачи».

Константин Константинович добросовестно описывает события, которые становятся хроникой Первой русской революции. В конце июня его потрясает сообщение о бунте моряков-черноморцев:

Что это творится в России? Какой-то развал, распадение… На броненосце черноморского флота «Потемкин Таврический» настоящий бунт, команда возмутилась, убила командира… Одесса, Лодзь, Севастополь объявлены в военном положении. Отовсюду приходят вести одна страшнее другой…