К черту! - [65]

***

— Ты не привел девушку, — бросил вместо приветствия Ризгор.

И не было вопроса, как ему самому удалось выбраться из города, который захватил Дон, не поинтересовался, кого удалось встретить и как они сейчас выглядят. Бестелесные, и те не были безразличны, хотя и предали в свое время, а воины, его лучшие, верные воины, отдавшие свои жизни в обмен на три — память их не освобождала. Или удерживали невидимые нити дружбы?

За несколько дней до вторжения монстра, Тэмпл просил разрешения на союз. Говорил, что нашел девушку в Городе Разбитых Зеркал, очи которой его не отпускают. Уриах и Хамиш готовились стать свидетелями. Прошло десять лет, девушка, наверняка, стала женщиной в объятьях другого, состарилась, подурнела внешне от родов, а воины застыли во времени согнутыми столбами.

Адэр, смеясь, дал согласие, но имени избранной не спросил. Может, и к лучшему — не было соблазна проверить, проследить, как она и вмешаться. Не ее вина, что суженый не приехал в срок, девичья красота гаснет.

Айк — одиночка, и даже сейчас от других поодаль. Гордый, вспыльчивый, твердо стоящий на своем до последнего. По нему сохла не одна девушка в городе, но для него, как и для Адэра, интерес к красоткам пропадал в постели.

За десять лет черт не раз сменил блондинку на рыжую, рыжую на шатенку, иногда внимания на цвет волос и не обращал, все казались похожими. А потом появилась Вилла — симпатичная, но не в его вкусе, и он помнил не только цвет, но и запах ее волос, хотя в постели не кувыркались.

Или именно поэтому?

Ризгор знал, во что превратились воины, не мог не знать, но уверил Адэра, что город мертв, никого не осталось и лучшее, что можно сделать — подписать мирный договор с Доном. На последнем пункте он не уговаривал, поставил перед фактом. Так было лучше для Наб, интересы Адэра не рассматривались.

И вот сейчас он увидел свой город. Своими глазами. И убедился, что не стоил тех жертв. Он должен был в нем застыть, потому что был целью Дона.

А он застыл под пятой Ризгора, потеряв Летху и мать.

— Ты не справился даже с этим, — процедил Ризгор, беззлобно, не расходуя силы, все эмоции были вложены в его взгляд.

Даже с этим… Больно задели слова, но черт принял расслабленную позу в кресле демона, вплел чуть наглости, пофигизма и заставил не дрогнуть голос презрением.

Не так строился разговор, как задумывалось. Демон метал молнии, но был сдержан. Адэр сдавливал его шею, не прикасаясь. И пропасть из недосказанного росла. Так просто, казалось бы, спросить:

— Зачем ты закрыл тоннель и набросил на город сеть?

Спросить проще простого, а услышать ответ, даже который знаешь — нет.

— И вина не предложишь? — невинно поинтересовался Адэр.

Огонь в камине вспыхнул, но температура в большом зале резко понизилась. Кто-то явно не в духе, но и Адэр не из путешествия вернулся. Прошлое, сидевшее в памяти острыми осколками, зашевелилось, пополнилось файлами с обновлением, настоящее ударило плетью. Волновало не то, что девушка ему отказала, что в принципе не случалось; тревожило, где она, и почему слухи, которыми полнится земля демонов, упорно молчали. Станет легал — вся информация.

— Она. Была. Мне. Нужна.

— Какое совпадение, мне тоже.

Отрывистая речь Ризгора впечатляла других подданных, но не черта. Адэр в немигающих черных глазах читал другое послание: снова не оправдал возложенные на него надежды. А кого заботило, на что надеялся он?

Невилл останется тем, кем есть — животным, забывающим не только речь, но и прошлое. Адэр — неудачником, не сумевшим обменять женщину на честь. А Ризгор — могущественным демоном, плюющим на какую-то там честь, главное — без императорского расположения.

К чему он хотел так выслужиться?

Вопрос.

— К чему ты хотел выслужиться перед императором?

— Я расслышал тебя и в первый раз.

— Ответа не будет?

— Тебе есть, что сказать в свое оправдания?

Пожал плечами.

— Я в нем не нуждаюсь, — дематериализовался из замка, не испросив разрешения.

Несколько дней погостил у родственников, день выдержал с матерью, но голова шла кругом от увиденного, и келья Кэтлин показалась соблазнительным местом. Тихо, если он кому и мозолит глаза, то одной монахине — других истинно верующих в богадельне нет, а значит и черт для них не существует.

Обычные, уставшие от забот люди. От них скрывать своего пребывания не нужно — они сами прятались от малейшего дуновения жизни.

Кэтлин годилась ему в правнучки, но на его фоне выглядела старухой, а смех ее и глаза возраста не имели. Она могла получить другую жизнь, не праведную, но насыщенную, полную удовольствий и искушений, мужчины вились бы возле ее моложавого тела, зачарованно любовались лицом и не седеющими волосами.

Не захотела, теперь поздно.

Черт считал это глупостью, но в остальном ее взгляды и рассуждения казались если не мудрыми, то не лишенными смысла. Не все женщины обладали и такой поразительной интуицией — она ведь учуяла его, с первого появления, заговорила, не боясь осуждения тех, кто записал в ненормальные. Ее пытались лечить, но черт следил, чтобы лекарства не достигали ее тела.

— Скажи им, что больше не слышишь меня, — посоветовал перед очередным обходом врачей.