К чему приводит ИДЕАЛИЗМ, или Любовь к стране ВЕЧНОЗЕЛЁНЫХ ПОМИДОРОВ - [11]

Старшие товарищи, уже отслужившие, рассказывали, конечно, и о жизни в казармах и о порядках и об отношениях между призывами. Мы чётко знали принципы типа «подальше от начальства, поближе к кухне…», или, что на вопрос «кто играет на скрипке?» надо не торопиться отвечать положительно, даже если ты и Паганини, практически. За такими вопросами может скрываться любая каверза. Но в то же время существуют и блатные места писарей и т. п., так что особо скрывать какие-то таланты и не стоит.

Может так случиться, что красиво надписанный конверт с письмом домой может открыть путь в штабные кабинеты. И подобных примочек, рассказанных уже отслужившими друзьями, существовало много. Ну, к примеру — если ты умеешь чего-то там шить и кроить, то лучше не светиться. Почему? Обязательно деды припашут — будешь по ночам дембельские парадки мастырить, а днём служить как все. Или преждевременное проявление таланта к рисованию, например, тоже может привести к подобным последствиям. Т. е. и служить, опять же будешь, как все молодые, но и замполит припашет и опять же альбомы дедушкам кому-то делать надо, если только не попадёшь в клубную команду.

Другой разговор, если модели или там макеты можешь делать, тут тебе, как правило, светило устроиться в придворную мастерскую. Короче всего не перечислишь. Так что кто-то больше, кто-то меньше, но к службе были готовы. Морально конечно, хотя определённый мандраж присутствовал. Одно дело услышать, другое понимать, что завтра наступает время, когда ты войдёшь в эту, что называется, жизнь уже полноправным участником. Что хочется? Да всего того, что хочется молодому парню. Появляется только ощущение того, что тебе в эти дни можно больше, чем обычно. Вряд ли кто осудит, если ты выпьешь больше чем обычно, или там… женский вопрос. Это на Руси от веку было. Повестка в кармане и для милиции тоже служила отмазкой. Ну, если уж не явное какое-то преступление.

Так что состояние «призывника» это какое-то особое состояние организма. Никогда не объяснить это человеку, который через него не прошёл, и не ощутил всего за ним следующего. Ибо всё познаётся в сравнении.

Основной инструктаж давался в день проводов, уже, практически, на пороге призывного пункта. Потому, как раньше было? До армии ты пацан, после армии — мужик. И отношение к тебе менялось именно в день проводов. Старшие родственники, братья и их друзья разговаривали с тобой уже как с равным. Объясняли как вести себя на призывном, кому какие документы показывать, а кому нет. Особо подчёркивалось, что права с легковой категорией из рук выпускать нельзя, только показывай и не давай. Унесут и не увидишь больше. Просто вернуть забудут или не найдут тебя, а скорее всего — искать не станут. Военный билет отдавай легко, если видишь что «купец» предлагает службу тебе интересную. Пропадёт — новый дадут. Ругать будут? А как офицеру откажешь? Коси, мол, под дурака. Хуже не будет.

Ну и много ещё полезного, с точки зрения старших, втолковывалось тебе неразумному. Благодаря всему этому в голове образовывалась каша, да ещё круто замешанная на алкогольных парах и взвинченных нервах. Красота, да и только!!!

II. ПУТЬ В СОЛДАТЫ

Сколько жил — на том конец.

От хлопот свободен.

И тогда ты — тот боец,

Что для боя годен.

У первых армейских ворот

Так как проводили нас торжественно в первый раз, 10-го было назначено прибыть к семи утра в военкомат попросту, но с вещами, так сказать.

Когда мы приехали к воротам военкомата, меня поразило то, что у оных собралось людей, наверное с тыщу. Нет, правда, было очень много народу. Мы подъехали где-то минут без пятнадцати, а люди с вечера что ли очередь занимали? Непонятно.

В толпе пели гармошки, звенели гитары, орали магнитофоны. Гуляли по рукам бутылки и стаканы, передавалась нехитрая закусь. Полным ходом шло братание, на почве призыва.

Стоило нам подойти, как навстречу нам развернулся мужик с гармонью, наяривавшивый какое-то громкое и бодрое попурри из маршей и ко мне кинулся какой-то дедок, как к родному. В одной руке дед держал стакан, в другой у него была вилка (!!!) с наколотым то ли грибом, то ли ещё чем.

— Сынок! Служи честно, не посрами!

Ну, как тут было отказаться. Ополовинив стакан (дед тут же его допил, естественно) и, пообещав деду, что стану генералом мы с ним облобызались и под его ободряющее: «Молодец! Гвардеец!» я стал осматриваться в поисках ребят из своей команды.

Весь этот кусок времени проходил довольно смутно. Никто ничего не знал — когда, чего и как. Поэтому каждые пять минут меня все провожающие поочередно обнимали и прощались снова и снова.

В общем принцип: «Кто в армии служил, тот в цирке не рыгочет» начал реализовываться именно там, у военкомата.

Собрали всех к семи, а ворота открыли только в девять. Нет, я понимаю военкоматовских работников. Любой из тех, кто должен войти во двор военкомата имел с собой запас жаждоутолительного. Это понятно. Магазины-то ещё не работали. На улице было не жарко, а скорее промозгло и холодно. Снежок уже лежал — это точно. Был расчёт, что выпьют всё до того, как войдут. Учитывали, безусловно, что трезвых тоже прибудет на сбор мало, поэтому дали время проветриться. Хотя, конечно просчитались. У всех с собой всего было достаточно. А кому не хватило — народ делился. Люди всё же были тогда добрее и отзывчатее.