Japanland. Год в поисках "Ва" - [9]

В понимании борцов владелец школы – суровый и требовательный отец, его жена – им мать. Ее твердая, но нежная рука помогает испуганным мальчишкам свыкнуться с мыслью, что теперь они живут в XVIII веке. Она приглушает их переживания насчет прыщей и общения с девочками (точнее, его отсутствия) и доносит неприятные новости, например о том, что они не смогут получить водительские права, пока не уйдут из спорта (обычно это случается лет в 35).

А в данный момент ее беспокоит кое-что посерьезнее: одному из молодых борцов предстоит операция на колене – всего-то после трех поединков. Его будущее в сумо поставлено под сомнение.

Еще один мальчик, которому только исполнилось 16 лет, недавно послал телеграмму родителям с просьбой выслать немного денег на расходы. Получив их, он сразу же уложил свои скудные пожитки и сбежал домой, в далекий Кюсю. Из школы уже послали за ним. Родители вряд ли поддержат сына: обучение в токийской школе считается за большую честь, особенно в деревнях, где перспектив не так уж много. А что, если ребенок ни в какую школу не захочет возвращаться и бросит обучение, не успев сделать себе имя и вернуть средства, вложенные в него? Ну что тут сказать – японскому обществу ни к чему человек-гора с начальным школьным образованием и неумеренным аппетитом. Так что почти никто не бросает.

Приходит парикмахер и раскладывает свои принадлежности у входа. Открыв банку, зачерпывает толстый шмоток чего-то похожего на ушную серу, растирает между ладонями и начинает энергично массировать полудлинные волосы первого борца. Расчесав и пригладив волосы, он сооружает на голове блестящий высокий шлем, из которого торчит хвостик – точь-в-точь радарная антенна.

Давно перевалило за полдень, и я проголодалась так, что готова съесть и ушную серу. Новички медлительно накрывают низкий стол и выносят громадный котел с похлебкой сумотори. Похлебку, иногда приготовленную чуть иначе, едят почти в каждый прием пищи. Это не просто любимое блюдо учеников, но и подсказка, чем заняться после ухода на пенсию. Похлебка сумотори не только знаменита, но и очень популярна. Начав проигрывать поединки, многие борцы уходят из спорта и открывают рестораны.

К моему удивлению, похлебка состоит из полезных и питательных ингредиентов: капуста, лук и всевозможные овощи в прозрачном бульоне с маленькими кубиками жареного тофу и кусочками курицы. Лишь когда приносят второй огромный ушат, я понимаю, как это ученики так стремительно толстеют: рис. Они глотают пиалу за пиалой с тем же мрачным сосредоточением, с каким толкали друг друга на тренировочной площадке. Когда доходит моя очередь обедать, младшие ученики выстраиваются за мной, сцепив за спиной руки, и молча следят, не нужно ли наполнить полупустой стакан пива или подложить добавки рагу. Можно только догадываться, как болят сейчас их голодные животы и мышцы, трудившиеся с восхода солнца. И все же они умудряются стоять с каменным видом. Таков кодекс сумо.

Перед уходом жена владельца школы дарит мне большой календарь, украшенный фотографиями. Сплошные животы, набедренные повязки и монументальные столкновения. На одном из снимков борцы наряжены в длинные вечерние платья, при полном макияже, в женских париках. «Ежегодная церемония», – объясняет хозяйка. Вид у сумоистов довольный.

Вернувшись домой, дарю календарь Дзюнко. Он висит на стене ее спальни ровно неделю. Увидев опустевшую стену, я понимаю, что долгожданный ответ от ёкодзуна так и не пришел.

ГЛАВА 3

Переполох с сумотори, кажется, улегся, но не окончательно. Юкико отложила домашние дела и составляет список достойных холостяков из их окружения. Гэндзи встречается со старым школьным приятелем, владельцем закусочной в Токио. Через некоторое время приходит биография молодого человека, написанная от руки его матерью. Юкико дотошно изучает письмо – Дзюнко усердно игнорирует. Приходится применить давление, и она неохотно соглашается на встречу: «Только посмотреть». Определена дата: воскресный бранч в китайском ресторане в городе. Присутствуют родители обеих сторон и, разумеется, дети.

Проявив неизменную вежливость и немалое мужество, Гэндзи приглашает на встречу и меня. Не желая ставить под угрозу переговоры на столь деликатную тему, неохотно отказываюсь. Но стоит семье вернуться домой, набрасываюсь с расспросами.

«Ну, как он?» – взволнованно спрашиваю я.

Гэндзи снимает ботинки и задумчиво говорит: «Ну, он хороший человек».

О Боже! Все так плохо?

Заходит Юкико с коробкой шоколадных конфет размером с микроволновку. Дзюнко еще в ресторане, пьет кофе с потенциальным мужем.

«Он оказался неразговорчивым», – объясняет Гэндзи уже в кухне за чашкой зеленого чая и стаканом виски. Коробка громоздится посреди стола. Цвета тикового дерева, она снабжена дюжиной выдвижных ящичков с крошечными серебряными ручками и похожа на шкатулку для драгоценностей – символ серьезных намерений претендента, который обошелся ему примерно в 300 долларов.

Юноша оказался не то что немногословным – он вообще не открыл рта весь вечер, разве что для того, чтобы положить еду, и мать отвечала за него почти на все вопросы. Гэндзи с Юкико не слишком уверены, что они с общительной Дзюнко друг другу подходят, но тем не менее настаивают, что все хорошо провели время.