Изжитие демиургынизма - [48]

Эти раздумья навеивались Дмитрию Даниловичу его сном минувшей ночью. Разгадывая его он и ехал не торопясь лесными и луговыми тропинками. Глаз заметил устремленное, со цветка на цветок, порхание пчел. Может и из его ульев. И сопровождают его, собирая попутно Божий дар, чтобы отдать его тебе бескорыстно… А мы, сами люди, так ли вот бескорыстны в своих действах. Не зависть ли ползет впереди нас… И уже в который раз недоуменно выспрашивалось: "А кто вот такие "мы", сами себя так называемые?.. И кто я сам, в отличие от них?.. И кто голый из вещего моего сна?.. Не он ли и есть эти самые "мы"?.. Одежду с меня он забрал. Пусть и во сне, но я отдал ее сам. Вроде поступил как вот и пчелы: отдал бескорыстно, добровольно. Как бы по заповеди Евангельской: как же, голого прикрыл!.. И что получил взамен от него? Голые усмешки презрительные. Не то ли "мы" все только и деќлаем, что отдаем свое бывшим зимогорам, ставшим демиургынами. И это происходит от того, что нет при нас, как вот при пчелах, заботливого и рассудительного пасечника управителя. И нет у нас, как в доме-сеќмье самих пчел, матки-заботницы и правительницы, вместо "гына" — по-гоняла гусей, нас "раб-отников". Почему вот человеки не знают и не испытывают пчелиного веселия в труде?.. Ответ один — от непорядка в большом своем доме. Отдаем-то мы без особого ропота не рубахи и не штаны свои, как вот я во сне голому, а души свои искусителям-демиургынам. Нас самих в себе как бы и нет. Мы кому-то несуществующему наяву, не ощутимому и невидимому, отданы в необъявленное рабство… Но вот кому?.. А ясно одно — не заботнику о "мы", а вампиру, умерщвляющему скопом всех и каждого по отдельности. "Мы" — не объединенные, а безразќличием и нелюбовью к себе разделенные на "никаких". И не можем уже горќдиться собой, а не огордившись, не можем и оградиться ни от каких несчастий. "Мы" — загнанные во зло каким-то темным клятием и уже не ищем света, растворяющего тьму. И этим "не-исканием" усугубляем наќши грехи и беды. От нас неимущих, как вот в писании сказано, и отниќмается то последнее, что еще мы ухитряемся беречь. Все свершается по

усмотренному Началом. Без ничего и из ничего Единый Творец создал суќщий мир для человеков. Тебе, тленному, названному человеком, и дана власть Господне преумножать это разумом в труде… Но вот кем и для чего от тебя, названного колхозником, отнимается. И ты становишься поедателем до тебя сделанного. И оно на глазах истлевает, как чужая одежда И где тогда и кого раздевать, чтобы прикрыть наготу. Голому голого не прикрыть. Голым-то не тело твое остается, а душа. Тело-то и берестой можно прикрыть, а как вот душу облагородить, разум и сердце оздороќвить. Размышления эти, при неторопливом движении лесными и луговыми тропками и были для Дмитрия Даниловича как бы разгадыванием своего необычного сна. И думы его тоже были необычными, а вроде кем-то поќдсказанные. И как бы итожа эти размышления, напала мысль: думай вот, готовься к грядущему праведному действу. Голым-то кому хочется быть. Но, не оголившись, — как почувствовать наготу, чтобы, устыдившись, облачиться в Божьего человека.

Из Казенной Дмитрий Данилович вернулся довольным. Вырубы были расчищены, подготовлены к раскорчевке. Старание Тарапуни. По дороге к дому завернул в мастер-ские. Попросил Серафима Коротина, чтобы поќпридержал корчеватель, не отправлял ме-лиораторам. Встретил Тарапуню, хотел было порадовать, что к осени обновится его поле. Но разговора не вышло, Тарапуня был навеселе. "Да ладно, дядя Дмитрий. Перед сеноко-сом не грешно ведь и нашему брату поразвеселиться и расслабиться". Дмитрия Данило-вича рассмешило ставшее модным словечко "расслабиться". Нет чтобы просто сказать по-деревенски — гульнуть, выпить. Все вот такое от нас и прячется, как за забором вориш-ки. Что это значит для мужика "расслабиться"?.. Нюни распустить, отмахнуться от всего, себя не видя. Гульнуть-то — оно от радости, а тут от лени.

Вернулся домой и тут же к делу. Назавтра наметил сходить в ульи. С вечера и надо все приготовить. Медогонку, кадушку липовую для меќда дымарь. Глинушины в печке вы-сушить. Утром самовар зажечь, чтоќбы под рукой была горячая вода. Внуков в помощники настроить. Гостей тоже не обойдешь, вызовутся медогонку качать. Все должно проделать в добре и радостном настроении. Пчелы это должны почувствовать и охоќтно отдать свой дар рачительному заботнику. Рассудочность посторонќних им не по нутру. А для детей вы-емка меда это радость необычного действа. Пчелы и примут их. Все и свершится естест-венно, само собой. И мед, когда его касаются чистые души, пользительной. Эти приметы-обычаи хранились в доме Кориных, отроду державших пчел. Перед выемќкой меда шли в церковь, в молитве испрашивали на то благословения Божия. День выемки был праздни-ком. И на этот раз чувствовался особый настрой, как говорили, "перед сладким днем".

Со спокойным расположением духа перед священным действом Дмитрий Данило-вич и лег спать пораньше. И тут же уснул, успев лишь подумать о вчерашнем сне. Господь породит, сказал себе, напасти и минуют. Как пришли из клуба гости и Светлана с Иваном, не слышал.