Изысканный труп - [64]

Сорен отвернулся:

— Пойдем?

— Подожди.

Люк прикрыл глаза ладонью и вгляделся в берег заводи. Словно доисторическая тварь отделилась от сгустков водорослей и корней кипариса, который рос на тенистой границе между трясиной и сушей. Пара золотых выпуклых глаз рептилии приближалась к лодке по стоячей воде.

— Люк. Мы не будем на это смотреть.

— Я буду.

Широко зевнули две челюсти с крупными зубами, словно доски на шарнирах, скрепленные сотней гвоздей различной длины. Механизм растворился и с таким же автоматизмом сомкнулся, впившись в тело Джонни, зажал его со звуком, похожим на оружейный разряд. Люк слышал, как крошатся кости. Труп так резко ушел под воду, что образовался кровавый водоворот. Аллигатор направился в свое логово, оставляя за собой извилистый след. Люк знал, что они несколько дней хранят жертву в углублениях между древесными корнями у берега, чтобы мясо стало мягче и подпортилось в прибившейся грязи.

— Идем, — сказал он, но Сорен был уже в рубке, разбирал оборудование.

Он не хотел смотреть ни в воду, ни в глаза вернувшегося Люка.

Сорен не рассчитал с аппаратурой. Потребовалось три захода, чтобы отвезти ее в док, где спрятана машина. Люк поедет вместе с Сореном, что его радовало. Он был не в состоянии вести автомобиль тридцать миль до Нового Орлеана.

К третьей переправе в загруженной пироге шок от смерти Джонни уже прошел. Они вспотели и начинали действовать друг другу на нервы. Сорен постоянно делал колкие замечания, чтобы скрыть свое огорчение по поводу закрытия радиостанции. Люк, спокойный, каким давно не был, пытался игнорировать его выпады. Когда они забрались в машину, грязные и усталые, Сорен спросил:

— Что будешь делать, если Тран тебя не примет? Люк почувствовал, как в нем снова просыпается дьявол, отдаленной вспышкой.

— Откуда тебе знать, примет он меня или нет?

— Он и прежде отвергал тебя. Тем более теперь. Ударение на последнем слове вызвало у Люка подозрение.

— Что ты хочешь сказать этим «теперь»?

— Ну… а что, если он с кем-нибудь встречается? Сорен вставил ключ зажигания. Люк схватил его за руку, не давая завести мотор.

— Ты что-то недоговариваешь?

— Не глупи. Откуда мне знать? Мы с Траном практически незнакомы.

— Сначала дразнишь меня, а теперь уходишь от ответа. Хватит гнать. Ты видел Трана. Тебе что-то известно. Говори.

— Люк, отвяжись.

Он сжал запястье Сорена, с наслаждением ощущая, как в его хватке дрожит тонкая кость.

— Ты, ублюдок, мне же больно! Тран был прав.

— Да? Прав насчет чего?

— Ты сумасшедший хренов садист.

— Возможно. Когда же Тран даровал тебе эту жемчужину мудрости?

— На прошлой неделе. В тот же день он сказал мне, что у него новый любовник.

— Кто?

Сорен молчал. Люк снова сомкнул пальцы и попытался вывернуть ему руку.

— О боже, Люк, больно…

— Его имя.

— Джей Бирн.

Люк отпустил Сорена. Тот отпрянул, дав ему тумака в плечо. Благодаря кожаной куртке Люк почти не заметил удара. Он пытался связать имя с его владельцем, потому что оно казалось смутно знакомым и ассоциировалось с чем-то неприятным.

— Джей Бирн? Кто это, на хрен, такой? Не тот охотник на молодняк из Французского квартала?

Сорен кивнул:

— Мне кажется, он законченный подонок. Трану он вроде сильно нравится.

— Что еще ты знаешь?

Ничто так хорошо не развязывает язык упрямому молчуну, как небольшая доля своевременного насилия. Сорен выдал всю историю — с того момента, как нашел Трана спящим в Джексон-сквер, до того, как подвез его к отелю «Хаммингберд». Если его там уже нет, предположил Сорен, то он в доме Джея. Нет, он не знает адреса, но это частная резиденция на Ройял-стрит с безупречной системой безопасности, и Тран упомянул, что флероны на стальных вратах имеют форму ананасов.

— Прекрасно. — Люк снова попытался успокоиться. — Спасибо за информацию.

— О, всегда рад услужить. Можно подумать, что меня никто и не вынуждал.

— Извини, если сделал тебе больно. Но на самом деле ты сам хотел все рассказать.

— Это так очевидно?

— Да.

— Тогда почему ты не видишь…

— Чего?

— Ты сделаешь кое-что для меня? В благодарность за сведения?

— Чего ты хочешь?

Сорен чуть ли не прошептал:

— Поехали ко мне.

Люк ушам не верил. Он и не подозревал, что нравится Сорену. Он не думал, что вообще кому-либо может нравиться в нынешнем облике: изнуренный, исхудалый, уродливый.

— Я знаю, что я не в твоем вкусе, — продолжил Сорен, не услышав ответа. — То есть… у меня от природы каштановые волосы, но я так долго крашу их в белый, что меня уже считают арийцем.

Люк не смог сдержать улыбки. Сорен тоже робко улыбнулся ему и взял Люка за руку. На его запястье остались глубокие красные следы. Люк коснулся их нежно, притянул к своим губам, поцеловал костяшки, ладонь, кончики пальцев.

— Поехали, — сказал он.

У Сорена дрожали руки, когда он поворачивал ключ. Люк решил, что у бедняги выдался нелегкий денек. Да и не у него одного, если подумать.

Они мало говорили по пути обратно в Новый Орлеан, однако это была приятная поездка. Закат купал их в теплых лучах, озаряя болото. Люк задремал и проснулся с напряженным членом, думая о Тране, но тут вспомнил, что рядом с ним Сорен. Он поднялся и посмотрел в окно. Они как раз подъезжали к дому Сорена в Байуотер — обшарпанном богемном районе.