Изъято при обыске - [17]

На следующий вопрос секретаря обкома, который осведомился, как она теперь смотрит на то, что в свое время на комсомольской конференции возмущалась низкой зарплатой учителя, Юлия, уловив в голосе его адвокатские нотки, ответила:

— Конечно, я сгоряча переборщила, когда сказала, что если б жила одна, то мне не хватило бы моих семисот рублей в месяц. Но я в том права, что за семьсот рублей учитель обязан работать по 17 часов в сутки. (Конечно, добросовестный учитель), а это… — Юлии хотелось сказать "эксплуатация", все это поняли, улыбнулись поощрительно. Кто-то ее выручил, подсказав:

— Несправедливо?

— Да, очень несправедливо!

— И об этом давно уже говорят в правительстве, — добавил секретарь.

— Да, и меня поражает, — продолжила Юлия, пожимая плечами, почему вверху можно судить об этом, а внизу нет, воспринимается, как крамола? — Юлия вновь метнула дерзкий взгляд в лицо Савчука.

Он огрызнулся:

— Постойте! А как понимать установку, данную вами ученикам перед сочинением: "Никаких громких фраз, никаких "ура"?"

— Да, это мои слова. Но они значат: пишите и о хорошем, но приводите примеры. Никаких абстракций.

Вопросов Юлии больше не задали, и она села, положив перед собой несколько листов писчей бумаги, приготовившись записывать все, что будут говорить другие. Карандаш подрагивал в ее руке.

Слово дали Савчуку:

— До комсомольской конференции Русанова была секретарем учительской комсомольской организации в школе, — начал Савчук без свойственного ему упрямого выражения. В голосе его, напротив, звучала растерянность и даже готовность пойти на уступку. (Хитер! Смекнул, что дело его проиграно, перестраивается, — подумала Юлия). — Как секретарь первичной организации она была на районной комсомольской конференции. Комсомольцы этого района — в основном ученики средних образовательных школ, техникумов. То есть те, кто ей в ученики годится. И она должна была бы помнить это и взвешивать каждую фразу. А с чего она начала свое выступление? Она рассказала инцидент с каким-то несуществующем трехлетним мальчиком, который, когда у него спросили, кем он хочет быть, якобы ответил: вором.

— Почему якобы?! — протестующе выкрикнула Юлия, забыв, что надо сдерживаться.

— Спокойнее! — кто-то одернул ее.

— Из этой истории, — пошел дальше фантазировать секретарь райкома, — Русанова сделала вывод, что хулиганство — наследственное качество советского человека.

— Этот вывод — вздор! И сделал его Савчук, а не я!

— Товарищ Русанова! — секретарь постучал карандашом о графин с водой.

— Она еще заявила, что с хулиганством бороться бесполезно, потому что его причина в нищенских материальных условиях. Я считаю, что это клевета на Советский Союз. Она утверждает, что учителя — нищие. Это она оклеветала все советское учительство. А сочинения ее учеников — сплошная ахматовщина, зощинское зубоскальство и ей не место в рядах комсомола. Поэтому я и обратился с апелляцией в обком, когда горком восстановил ее… — неуверенно закончил Савчук. — Мы ее пытались поправить, учить. Но она пренебрегает мнением и педколлектива, и комсомольцев. Об этом свидетельствует то, что сама она, когда мы ее исключили, долго не подавала апелляцию в горком. А горком допустил ошибку, что восстановил ее. На горкоме не был представлен никто из администрации школы…

— А на бюро райкома, когда Русанову вычеркнули из комсомола, кот был представлен? — горячо выкрикнул какой-то парень с нервным ртом.

— Завуч школы и секретарь партийной организации.

— А комсомольцы были?

— Нет, у нас было поручение комсомольской конференции проверить Русанову и принять меры…

— Нет, вы скажите, у вас было решение первичной комсомольской организации об ее исключении? И вообще, решался ли этот вопрос учительской комсомольской организацией?

— Нет, но… ведь комсомольская конференция…

— Учтите, что люди, бывшие на ней, не знали ее совсем. От ее школы была лишь она одна. Никто не мог оспорить ваше обвинение.

— А она сама? Почему она не выступила второй раз? Значит она согласилась со всеми обвинениями?

— Какая глупость! — снова воскликнула Юлия, бросив карандаш на стол, но тут же подобрав его.

— А я считаю, — тихо сказал порывистый мужчина, — что Русанова, хоть и ломала дрова на конференции, но делала это искренно. А изменить мнение свое в один час и сразу же публично отказаться от своих слов — на это способны одни пройдохи…

— Но все-таки, товарищ Савчук, в каком уставе вы читали, что райком может принять решение об исключении, пренебрегая первичной комсомольской организацией? Кто вам дал право искажать устав комсомола? И какой устав рекомендует наказывать за критику?

Лицо Савчука, сухое, помятое, приняло жалкий вид поспешного раскаяния. Он старался преданно глядеть в глаза секретаря. От этого казался еще более жалким.

Не менее противен Юлии был во время своей речи и директор школы, которого также вызвали сюда.

То и дело поддергивая локтями все время спадающие с него брюки, он долго читал отпечатанную на школьной машинке характеристику Юлии, данную ей завучем. В ней перечислялись все недостатки молодой учительницы, присущие ей и мнимые, все ее вольные и невольные промахи. Достоинств у молодой учительницы, согласно этой характеристике, не было никаких. Недостатков: вагон и маленькая тележка.