Изяслав-скиталец - [14]

Из жалких остатков казны Изяслава набрали кое-какой мелочи, поднесли императору в виде дара, и эти жалкие крохи показались ему таким огромным богатством, что он стал завидовать русскому князю.

Снарядил император посольство, выбрал послом человека, уже бывавшего в Русской земле, именно Бурхарда, родного брата Оды, которая еще при Ярославе вышла замуж за Вячеслава Ярославича. Бурхард провожал тогда молодую княжну в Русскую землю, и ему понравилось тамошнее широкое житье. Когда он уехал, Изяслав стал считать дни, чуть ли не часы, мысленно представляя, где в настоящий момент могло находиться посольство. И в этом помогал ему боярин Тукы и доставлял князю несказанное удовольствие, когда по его расчетам получалось, что Бурхард отъехал дальше, нежели предполагал князь.

Но по мере того как истекало время и можно было ожидать возвращения императорского посольства, Изяслав терял надежду. Ему приходило в голову, что брат Святослав, пожалуй, не послушается императора.

Генрих IV написал ему на латинском языке строгую грамоту, велел отдать Изяславу Киев и грозил в случае неповиновения послать войско, храброе и непобедимое. Но как же этому быть? Войску императорскому надо будет пройти через польские земли, а король не пустит. Император благоволит к Вратиславу Чешскому, а король Болеслав II с ним воюет как ни в чем не бывало, да еще побивает его. Да испугается ли Святослав императорской угрозы?

- Ничего, брат Тукы, из этого не выйдет, - говорил в унынии Изяслав, - Русская земля далеко, войско императорское туда не пойдет, напрасно ты втянул меня в это скитание по чужим порогам. И мне, русскому князю, не пристало стоять у императорского престола с разными там немецкими курфюрстами и маркграфами. Не ляжет ли на тебя, дружище, великий грех? Ведь мы признали себя почти что подданными императора, его подручными. Что, как брат Святослав еще посмеется над этим да скажет, пусть Изяслав будет немецким подданным, а Русской земли императору не достать, как месяца на небе?

- Это, князь, не беда, - отвечал Тукы, - это все только для виду делается, и если ты постоишь у ступеней Генрихова престола, то это только на время, это одни переговоры, а с переговора - что взять, сам ты знаешь. Вернемся в Киев, так не бойсь, никому не поклонимся... А если император нам не пособит, то мы найдем управу и на него. В Риме есть папа, а Григорий VII шутить не любит: прикажет, так против него здесь никто слова не пикнет.

- Ну нет, к папе-то я уж не поеду: ему надо туфлю целовать, а у меня на это, хоть и для виду, как ты говоришь, спина не согнется. Папа, это не то что император. Ему уступи мизинец, так он и руку к себе потащит, и человека, и всю его землю оседлает и поедет, как будто так и надобно...

- Правда твоя, князь, - сказал Тукы. - С папой Григорием надо будет поосторожней обращаться, но тебе самому можно в Рим не ехать. Пошли меня с князем Ярополком Изяславичем. Мы ему и туфлю поцелуем, и все штуки проделаем, и это все с нас сойдет как с гуся вода. Конечно, он на нас и не взглянет, если мы ему не покоримся, а как признаем его главой, посмотрим, как обрадуется, как в Святую землю народ пошлет, только чтобы посадить новообращенного князя...

- Как? - вскричал Изяслав. - Ты хочешь от Царьграда отложиться?* Ты хочешь, чтобы царьградский патриарх нас проклятию предал? Да ты, видно, вовсе с ума сошел!

_______________

* Т. е. отделиться.

- Нимало не сошел! - отвечал боярин. - Чем же римский папа хуже царьградского патриарха? Чем? Что он власти больше заберет? Ну, это еще неизвестно, кто сильнее! Вот у нас в Киеве простой был монах, Антоний, да и с тем мы не знали, что делать, так дерзок был на язык! А папа что же? Папа далеко, до нас не достанет. А впрочем, все это в наших руках: как сядем опять в Киеве, так посмотрим. Если папа не будет пригоден, мы его и забудем, вот и все. Это одни только переговоры, князь, а с переговора что взять, ты сам это знаешь...

Когда Бурхард Трирский вернулся в Майнц и привез от Святослава невероятно богатые дары, Изяслав почти впал в отчаяние. Святослав обласкал Бурхарда, показал ему несметные богатства своей казны, угостил так, как Бурхарду не случалось угощаться с тех пор, как он пировал при Ярославе, а о брате Изяславе говорить не захотел.

- Есть, говоришь ты, в Майнце у вас какой-то Изяслав, что называет себя русским князем и стоит у императорского престола вместе с маркграфами? Такого не знаю, да думаю, что такого и быть не может. Русский князь, пожалуй, братом назовет императора, чтобы никого не обижать. Так и скажи ты моему брату Генриху IV; а чтобы русский князь немецким маркграфом был, так этого быть не может. Это у вас в Майнце самозванец какой-нибудь объявился. Был у меня, точно, старший брат Изяслав, в Киеве сидел. Но он не ужился с братьями, не ужился и с киевлянами и уехал. Из княжеского рода он вычеркнут, и никакого больше Изяслава у нас нет.

- Тукушка! Поезжай в Рим! - говорил Изяслав тоскливо. - Покажем мы этим разбойникам братьям, что они раненько распорядились с нашим списком княжеского рода. В самом деле, братцы любезные выкинули меня не только из моей земли, но и из нашего списка! Поезжай, Тукы! Целуй что хочешь, только бы мне быть в Киеве!