Выбежав на берег, Хелен увидела трогательную картину. Посреди реки стояли два ее самых близких, родных человека. Оба были так сильно увлечены своим занятием, как будто важнее его для них не существовало ничего на свете. Конечно же, им не было никакого дела до того, что они промочили ноги.
— Вольфганг Амадей! — закричала Хелен пронзительным голосом, каким обычно вопят торговки рыбой в доках. — Немедленно выйди из воды! Рис, почему ты позволяешь ему стоять в холодной реке?
Рис и Вольфи одновременно обернулись.
— Прости, дорогая, — пробормотал Рис, беря сына на руки. — Видишь ли, Вольфи нашел очаровательную амфибию.
Хелен сердито посмотрела на мужа:
— Неужели ты позволил ему плескаться в грязной воде?!
— Я отдал лягушонка папе! — сообщил Вольфи.
Рис вынес сына на берег и посадил на траву. Сняв с сына промокшую одежду, Хелен стала вытирать его тело полотенцем.
— Папа, у тебя из сапог течет вода, — сказал малыш. Хелен не могла долго сердиться на них.
— Так что же ты все-таки нашел, мой милый? — спросила она сынишку.
— Лягушонка, совсем крошечного. Папа держит его в кулаке, чтобы он не убежал. Я хочу, чтобы лягушонок жил в моей комнате.
Хелен покачала головой.
— В моей комнате однажды все лето прожили две лягушки и змея, — сказал Рис, вспомнив свое детство. — Самое неприятное было, когда змея забиралась ночью ко мне в постель.
— Вы похожи как две капли воды, — простонала Хелен. — Посмотри на свои ноги, Рис. Ты испортил замшевые сапоги.
Он усмехнулся.
— Смирись со своей судьбой, Хелен, — сказал он. — Ты всю жизнь будешь окружена мужчинами, которые плюют на моду и свой внешний вид.
Вольфи уже не слушал, о чем говорили родители. Голый, с лягушонком в кулачке, он бросился бежать к лужайке, на которой в тени раскидистых вязов спала его младшая сестра. Малыш знал, что сейчас за ним бросятся в погоню. Ведь Вольфи был раздет, а его мама всегда боялась, что он простудится, хотя у него еще ни разу в жизни не было даже насморка.
Добежав до лужайки, он обернулся и взглянул на своих преследователей. Но они, казалось, потеряли к нему всякий интерес. Родители Вольфи стояли на тропинке, крепко обнявшись.
Вольфи по своему опыту знал, что если его родители начали целоваться, то их было трудно остановить. Еще труднее было отвлечь их от своего занятия, когда они вместе садились за фортепиано. А уж когда они сидели за инструментом и целовались, окружающий мир вообще переставал существовать для них.
Вольфи отвернулся и побежал за бабочкой. Мягкая трава щекотала его босые ступни. В руках голого малыша была зажата лягушка. Ничто в этом мире не могло сравниться с безмятежным счастьем ребенка!
