Извлечения о жизни и нравах римских императоров - [4]

Глава IX Флавий Веспасиан

Веспасиан правил десять лет. (2) Среди других его хороших качеств было, в особенности, то, что он не помнил вражды; даже дочь Вителлия, своего врага, он богато одарил приданым и выдал замуж за очень видного человека. (3) Он терпеливо сносил все порывы друзей и на их обиды, будучи весьма остроумным, отвечал обычно шутками. Так, Лициния Муциана, с помощью которого он достиг власти, позволявшего себе слишком много, полагаясь на свои заслуги, он деликатно сдерживал и в присутствии кого-либо из общих друзей говорил ему только одно: «Ведь ты знаешь, что я мужчина!»[28] (4) Но что же удивляться такому его отношению к друзьям, когда он не обращал внимания и на косвенные намеки юристов или на оскорбительные выпады философов?[29] (5) Он быстро восстановил весь давно уже обескровленный и истомленный римский мир. Прежде всего он предпочитал склонять на свою сторону приспешников тирании, если только они не зашли слишком далеко в своих жестокостях, нежели мучить и уничтожать их, мудро признав, что большинство людей оказывали другим гнусные услуги из чувства страха. (6) Кроме того, он устранил много пороков при помощи справедливейших законов и, — что действует еще сильнее, — примером своей жизни. (7) Податлив он был, как некоторые полагают, только в отношении денег, хотя твердо установлено, что он взыскивал новые и вскоре потом отмененные налоги по причине истощения казны и разорения городов. (8) Он восстановил Рим, обезображенный прежними пожарами и развалинами домов, позволив строиться всем желающим, если налицо не было прежних хозяев; отстроил Капитолий, храм мира, памятники Клавдия,[30] построил много нового. (9) Во всех землях, подчиненных римскому праву, в прекрасном виде обновлены были все города, прочно укреплены дороги. (10) Тогда на Фламиниевой дороге были срыты горы для того, чтобы перевал [через Апеннины] стал более пологим; место это в народе называется «Проломные камни». (11) При нем число патрицианских родов было доведено до тысячи, в то время как он, придя к власти, застал их едва двести, поскольку многие роды погибли от жестокости тиранов. (12) Царь парфян Вологез был принужден к заключению мира одним лишь страхом. (13) [Часть] Сирии, называемая Палестиной, Киликия и Коммагена, которую теперь мы называем Августофратской, присоединились к провинциям; к ним была присоединена и Иудея. (14) Несмотря на предостережения друзей опасаться Меция Помпозиана,[31] о котором шла молва, что он собирается быть правителем, он назначил его консулом, говоря в шутку: «Когда-нибудь он да вспомнит о таком благодеянии». (15) За все время власти он соблюдал такой распорядок дня: вставал еще ночью, закончив государственные дела, принимал близких, во время утренних приветствий надевал обувь и одежду, положенную принцепсу; затем, выслушав все дела, какие бы ни пришлось, он упражнялся в верховой езде, потом отдыхал, наконец, после умывания, с облегченной душой беседовал с друзьями. (16) Пространно рассказать о нем нас вынудило уважение к этому хорошему правителю, которого Римская республика, обескровленная жестокостью тиранов в течение пятидесяти шести лет после смерти Августа, получила как бы в силу решения судьбы не допустить ее до полного падения. (17) Итак, он скончался на семидесятом, без одного, году, соединяя серьезное с шутками, которые очень любил. Поэтому сначала, когда на небе появилась комета, он сказал: «Это относится к персидскому царю, потому что он носит длинные волосы». А затем, ослабев от болезни поносом, он [вдруг] поднялся и сказал: «Император должен уйти из этого мира стоя!»

Глава X Тит Флавий Веспасиан

Тит, по отцу также Веспасиан, был сыном отпущенницы по имени Домитилла; он правил два года, два месяца и двадцать дней. (2). С детства он весьма усердно вырабатывал в себе добродетель и предавался занятиям, научным и военным; успехами своего физического и морального развития он показал, к чему он стремился. (3) Когда он принял на себя заботу о родине, он удивительно до чего превзошел того, кому старался подражать, особенно в отношении милости, щедрости, благорасположения к людям и пренебрежения к деньгам. Это тем более было всем приятно, что по некоторым его поступкам в частной жизни казалось, что он будет суров и предан роскоши и алчности. (4) В самом деле, еще при отце, получив префектуру претория, он преследовал всех подозрительных и враждебных себе лиц: он расставлял по театрам и в лагере людей, которые там привлекали к ответственности как уличенных в преступлении всех неодобрительно о нем говоривших. Среди погибших был консуляр Цецина,[32] допущенный к его столу; лишь только он покинул триклиний,[33] Тит приказал его задушить по подозрению в оскорблении его жены Береники.[34] (5) При жизни отца он торговал правосудием и был жаден на грабежи, поэтому предполагали, что это будет второй Нерон и так его называли, а потому очень горевали, когда он получил власть. (6) Но все это обратилось в противоположное и принесло ему такую бессмертную славу, что его стали называть отрадою и любовью рода человеческого. (7) Наконец, когда он принял на себя бремя управления, он отослал домой Беренику, надеявшуюся на брак с ним, и приказал удалиться толпе евнухов. Сделав так, он как бы ознаменовал этим отказ от прежней несдержанности. (8) Затем, так как вошло в обычай, чтобы последующие принцепсы подкрепляли все то, что было предоставлено людям предшествующими правителями, он, как только принял власть, по своей воле своим эдиктом обеспечил обладателям (их) владения. (9) Как-то однажды вечером, вспомнив, что он за весь день не сделал никому ничего приятного, он произнес прекрасные, достойные богов слова: «Друзья, мы потеряли сегодняшний день!» и в этом сказалась его широкая щедрость. (10) Милосердие свое он довел до того, что когда против него составили заговор два представителя высшего сословия и не смогли отрицать задуманного преступления, то прежде всего он обратился к ним с увещанием, потом привел их на зрелище и приказал сесть по обе стороны от себя и, попросив нарочно меч у одного из гладиаторов, бой которых они смотрели, как бы для проверки его остроты, дал его в руки тому и другому и, когда они этим были поражены и удивлялись его стойкости, он им сказал: «Видите, [люди], что власть дается от судьбы, и тщетны бывают попытки совершить преступление в надежде захватить ее или из страха ее потерять!» (11) Брата своего Домициана, строившего козни и возбуждавшего солдат, он часто со слезами умолял, чтобы тот не шел на преступление ради власти, потому что и он сам хочет передать ее ему и он уже имеет ее, поскольку участвует в управлении. (12) При нем начала извергаться гора Везувий,