Извилистый путь - [95]

— Ты вообще дурной, да?! — возмутился Муса. — Тебе может еще в ухо дать, чтоб для баланса — и голова болела, и рука! Все, так и писай! К кустам не поведем, а то что-то еще как отмочишь!

— Ну, вы хотя бы отвернитесь! — взмолился я.

— Тьфу, неженка! Отверни-итесь! — передразнил меня зеленый, но все же отвернулись, и теперь поддерживали меня под руки, разглядывая горы у меня за спиной.

— Ну-у-у?

— Да не нукай, дай сосредоточится! — буркнул я.

Вскоре мой мочевой пузырь окончательно взбесился, и процесс его освобождения прошел спокойно.

— Фу-ух, словно заново родился! — облегченный вздох вырвался из моей груди.

— А теперь садись, и не ерзай! — приказал гоблин, и, выпрямив мою руку, подтянул рукав, и начал разматывать тряпку на руке:

— Посмотри, тупица, что ты натворил!

Из-под зеленых листочков, которые гоблин наложил на мою рану, сочилась кровь вперемешку с зеленой жижей.

— Это что, яд выделяется? — преувеличенно испуганно спросил я.

— Яд тебе в мозг выделяется! Вечно что-то как ляпнет! Как штанами об вешалку!

Муса убрал листики с раны, и я увидел два надреза, идущих параллельно друг другу, длиной по пять сантиметров. Раны были старательно заштопаны.

— Место укуса начало сильно гноиться, и руку пришлось резать. Вытащили дрянь какую-то. Кризис миновал, но, все равно сейчас идти мы не можем. Ты сам чувствуешь, насколько слаб. Будешь кушать всякую ерунду, и отлеживаться! На.

Гоблин протянул мне какую-то коричневую мерзость, похожую на засохший палец мертвеца. Я ее подозрительно оглядел, понюхал.

— Ешь, не выеживайся! Это снимет жар и не даст ране гноиться. Целебный корень Скального ветреника.

Я засунул этот палец в рот, ожидая, что вкус почувствую соответственный, но мои опасения не подтвердились. Вкус у корешка был сладковатым и хрустел он на зубах, как спелое яблоко.

— А сколько времени прошло после нашего выхода на поверхность? — уточнил я, старательно разжевывая жижу.

— Второй день. Прошлым утром, часов в двенадцать мы увидели солнечный свет, дарованный нам Всевышним!

— Радости-то сколько было! — поддакнул пузатый. — Минут десять не могли в себя прийти! Гоблин даже тебя уронил, а я так и держал тебя под руки!

— Это все пасквиль на добряка Мусу! — возмутился Муса, угрожающе глядя на гнома, явно обещая тому хороший пинок за то, что выдал его.

— Да ладно, главное, что мы выбрались! — примирил их я.

— Это да! Как хорошо наверху пахнет!

— Нам придется задержаться тут некоторое время, — сказал гоблин. — Тебе нужно окрепнуть, попить разные бульончики. Я сейчас пойду, поищу чего-то мясного, а гном пока достроит нашу временную халупу. А ты попытайся уснуть.

Зеленая морда исчезла, а мой рот растянулся в зевке. Проснулся я, когда в воздухе приятно запахло съестным, а солнце начало прятаться за горы. Подняв голову, я увидел подвешенную над огнем каску Сурнгина, в которой булькало варево. Мой живот заурчал, а рот наполнился слюной.

— Ты вовремя! — воскликнул гоблин, и отлил мне немного юшки в другой шлем, с которого предварительно был заботливо свинчен фонарик. Я вдохнул умопомрачительный запах варева, и сделал маленький глоточек.

— А что-то кроме юшки мне достанется? — жалобно спросил я.

— Ты сначала ее съешь!

К юшке добавился маленький кусочек какой-то птицы величиной с курицу и еще какие-то корешки, по вкусу напоминающие картошку.

Некоторое время мы прожили в просторном шалаше. Гном и гоблин были добытчиками пищи. Меня старательно кормили, и кормили не только едой, но и разнообразными отварами на травах, корнями, веточками, что под конец мне уже свет божий стал не мил. Но долгожданный конец спокойствию настал, и на шестой день начался долгожданный спуск. Сбитые коленки, локти, разодранные руки, сорванные ногти, и я не удивлюсь, если, вдобавок ко всему, я стал еще и седым. По кручам, отвесным скалам, оврагам, расщелинам, гребням, перевалам, каньонам мы перли вперед. Купались в бурных потоках, смывая с себя кровь, грязь, пот, спали на камнях, в пещерках, жили впроголодь, питались, чем Бог послал, но мы шли к цивилизации! Я ШЕЛ ДОМОЙ! Я ШЕЛ К НЕЙЛИН!

— Ты дурной, тебя посадят! — сказал однажды зеленый человечек, устало привалившись спиной к скале. — Я уже еле дышу, а тебе все неймется, вперед да вперед!

* * *

Славным, солнечным утром, через шесть часов после того, как мы снялись со стоянки в одной пещере, мы вышли на горный карниз. Внизу, перед нами раскинулась солнечная долина. На ней паслись козы, мирно пощипывая травку. Гоблин нервно сглотнул и торопливо предложил:

— Спускаемся, что ли?

Нас упрашивать не пришлось, и спустя час мы уже стояли на зеленой травке.

— Так, я на охоту! — заявил гоблин и шмыгнул в кусты, за которыми мы затаились.

Трава, которая начиналась за ними даже не шелохнулась. Мы сидели и наблюдали за козами, спокойно пасшимися в семидесяти метрах от нас.

— Интересно, где он сейчас ползет? — ни к кому не обращаясь, даже к самому себе, пробормотал гном.

— Ну, на….

— Бубала-бала!

Из травы взметнулось что-то зеленое и свалилось на стоящую рядом козу. Сдается мне, что она сдохла от ужаса, а не от свернутой на сто восемьдесят градусов головы. А неутомимый гоблин помчался за убегающим стадом.