Извилистый путь - [94]

— Слышишь, ты… уважаемый! — возмутился гоблин, прекращая тереть правый бицепс. — Я тебе сейчас горб намну!

— Ох, ой, ой! Боюсь, боюсь!

— Да как ты!..

— И даже вода здесь соленей стала! — сказал Суги, намекая на то, что он уже описался со страху.

Друзья начали баловаться и бороться в воде, а я побежал к колодцу с чистой водой, чтобы смыть с себя ту болотную воду, что теперь стояла в лунке после нашего купания.

Я забрел в воду по косточки, дальше камень заканчивался, и под землю шел бездонный колодец, сложив руки лодочкой, начал плескать на себя. Когда я очередной раз набирал воду, мое предплечье обожгло жидким огнем. Я возопил от боли, и выскочил из этой проклятой лужи.

— Что такое? — заволновались мои друзья, и побежали ко мне. У меня на руке висела огромная пиявка, или угорь, не знаю точно, что это было, и сейчас оно бешено извивалось, трепыхаясь с тыльной стороны руки чуть ниже локтя.

— Ага! — быстро сориентировался гном и проворно ухватил кровопийцу за хвост, а другой рукой щелкнул гада по носу. Рыбина меня сразу отпустила, а гном отбросил ее подальше от колодца.

— А вот и наша уха! — обрадованно казал он, потирая руки. — А ты сходи, помочись на рану, чтобы кровь остановилась!

— Да как-то не хочется! — неуверенно сказал я.

— А давай я! — с готовностью заявил гоблин.

— Так! Нет!

— Да, у тебя моча ядовитая! Ты хочешь убить Эрландо?

— Да идите вы! Я тут к ним со всей душою, а они! — обиделся наш зеленый друг.

— Да ты успокойся, все нормально, просто это неэтично, — поспешил успокоить его я. — Я и сам справлюсь.

— Ну, ладно, уболтал. Может, пойдем, оденемся?

Спустя некоторое время моя рука была забинтована полоской кожи, освободившейся от тяжести переносимых на ней кабаньих ляжек, под которой лежал лоскут выстиранной тряпицы. Вторая полоска кожи была заботливо спрятана гномом обратно в карман.

— М-м-м-м! — промычал гоблин, уплетая ушицу за обе щеки, орудуя своей деревянной ложкой. Ели мы ею по очереди, кладя в рот по три ложечки, и передавая ее соседу, так как один гоблин таскал сей инструмент в кармане. Вприкуску со мхом мы хорошо подкрепились, и, немного отдохнув, отправились дальше в путь-дорожку. Конечно же, предварительно набив карманы и котомку съедобным мхом. В бурдюке была свежая водица, что покушать было, и жить стало веселей.

Уже прошло четыре дня, а рана на руке так и не затянулась, с нее сочилась сукровица и гной.

— Капец! — сказал гоблин, оглядывая мою руку. Она распухла и ныла. У меня был жар.

— И не говори, — вздохнул гном. — И лечить нечем!

— Придется отрезать, — печально заявил гоблин.

— Да, и съесть! — кисло улыбаясь, произнес я.

— Тьфу, на тебя!

— Да, она отравлена, и вы тоже сможете умереть!

— Нет, ну какой же ты все-таки…

Мы уныло побрели дальше. Тоннель, пробитый водой в толще скалы, по-прежнему извивался и изгибался гусеницей. Гладкие, местами бугристые, там, где порода была плотнее, или же были вкрапления другой породы камня, стены утомляли своей монотонностью, и меня уже начало охватывать безразличие, удручающая апатия…

— Эй, народ! — я резко остановился. — Или я глючу, или же здесь есть ветер!

— Глючишь! — заявил Муса, трогая меня за руку, проверяя температуру тела, но, все же наслюнявил указательный палец и ткнул им в потолок.

— Погоди, погоди! — взволновано затараторил он. — Суги, а ну-ка, проверь и ты!

Гном проделал только что совершенную гоблином манипуляцию и обрадованно закивал:

— Ага, есть что-то!

Голова кружилась, перед глазами плыли разноцветные круги, в ушах волны часто накатывались на каменистый пляж. С частотою ударов сердца.

— Вот и славненько, а я, с вашего позволения бахнусь в обморок!

* * *

— Эй, чувак!

Надо мной нависала зелёная морда, с глазами с желтой радужкой, торчащими в разные стороны острыми ушами, и со стрижкой «конская грива». В глаза било яркое солнце, в ушах шумел ветер, и шуршали трепещущиеся листочки деревьев.

— Чего тебе, зеленый человечек? — голосом наркомана, покупающего Пыльцу счастья из-под полы, спросил я.

— Есть чё? — подыграл мне гоблин.

— Так, болваны, вы меня достали! — взвыл гном. Ну, сколько можно трепать мне нервы?

— Так, все, ш-ш-ш! Мамочка проснулась! — заговорщицки прошептал Муса.

Гном в отчаянии замычал.

— Вы мне лучше скажите, где мы, и как мы!

— Это потом! Как ты себя чувствуешь? — деловито поинтересовался гоблин.

Я прислушался к себе.

— Слабость, немного голова кружится и кушать очень хочется… И… И в туалет, по маленькому ну о-очень, прям до «не могу!» хочется!

— И первую, и вторую твою нужду можно удовлетворить на раз! Давай, мы тебе поможем встать. Гномяра, помоги!

Сурнгин и Муса помогли мне сесть, а потом и встать, и я, наконец сквозь разноцветные разводы перед глазами смог оглядеться. Еще зеленая трава, высокие, толстые старые деревья с зелеными листочками, на которых появились желтые прожилки.

— А кто такой чувак? — спросил гном.

— Сокращение от слова человек, чтоб проще произносить было!

— Чувак… Хм! — Суги с улыбкой покатал слово на языке. — Эй, чувак… Смешно звучит!

— Ай! — вскрикнул я. Забывшись, я резко взмахнул правой рукой, отмахиваясь от мошки. Ее резануло адской болью, а голова закружилась.