Извилистый путь - [76]

Но было ясно одно: зал, как и Круг, разделился на две половины. Одни были за вменение судебных решений, другие же это отрицали. Пока я наблюдал за баталиями за столом старейшин, меня что-то ударило в спину. Развернувшись, я увидел лежащий на полу ботинок, и еще несколько летело в меня. Я уклонился от них, и с трудом подавил желание бросить их в их хозяев. Но один гном достаточно удачно метнул свой, окованный железом, и он в кровь разбил мне голень.

Крики одобрения зазвучали с трибун, и у меня, как говориться, упала планка. Тех, кто бросал в меня своей обувью я запомнил хорошо, и, схватив лежащий ботинок, в ярости отправил его своему хозяину. Гном от неожиданности не смог уклониться, и с разбитым в кровь лицом упал под стол. А дальше я в неистовстве швырял все валяющиеся рядом со мной ботинки назад. В зал заседаний ворвались стражники и побежали ко мне. Пока они еще бежали, осмелевший дед бросил в меня своим сапогом.

— Ну, теперь пеняй на себя! — радостно возопил я и с такой силой бросил бот назад, что голова говнюка дернулась назад, и мне показалось, что я даже хруст позвонков услышал! Дед рухнул под трибуну, я успел валяющимися сапогами замочить еще парочку его прихлебателей, пока стража не окружила меня, и, прикрыв щитами, не вытолкала из зала.

— Конечно, спасибо тебе за Сертора, он у всех уже в печенках сидел, да и за его задолизов, но теперь тебе рудников не миновать. Гарантирую. Идем.

Меня отвели в небольшую камеру-одиночку и оставили ждать приговор. Потом зашел какой-то гном, промыл рану на ноге и наложил тугую повязку. Через час я уже знал свою судьбу — алмазный рудник, самый глубокий и на многие мили раскинувшийся под землей в горах.

Поздним вечером пришел Оштарнор с сыном, внуком, и своим другом Оренро. Вбежавшая сестренка бросилась ко мне и горько зарыдала, уткнувшись в мой камзол.

— Ну, сынок, даже не знаю, что и говорить, — немного постояв, сказал Ош. — Многие тебе благодарны, что ты проредил Старших мастеров, теперь меньше мороки будет. Но есть и другие. Старый гном махнул рукой. Оренро тяжко вздохнул.

— Когда меня отправят в место отбывания наказания? — дрогнувшим голосом спросил я, поглаживая плачущую Корилью по спине. — И срок наказания есть?

— А, да, прости, забыл сказать — пожизненно….- провел по лицу рукой Оренро.

— Хм, да я быстрее сбегу оттуда! — хмыкнул я.

Немного помолчав, Оренро сказал:

— Я тебе верю, сынишка!

На его лице мелькнула улыбка.

— Вот и сестренка верит! — тоже улыбнулся я.

— Все, выходите, скоро будет поверка постов! — заглянул в камеру уже знакомый мне капитан. — Я тут не главный, надо мной тоже есть начальство!

Со мной начали прощаться, Корилья голосила, казалось, на всю тюрьму. Еще раз обняв и чмокнув ее в щеку, я сдал ее в руки отца, которым оказался Кардарол. С остальными, крепко обнявшись, на прощанье пообещал навестить их еще. А затем я смотрел, как закрываются двери моей камеры.

До утра я просидел на топчане, пока утренняя стража, обыскав, не вывела меня во двор. Ножечка они не нашли. Почему-то в рот они не заглядывали, наверное, просто «забыли».

Глава XI

Дорога на ПМЖ

Утром заскребли ключом в замке, и через полминуты дверь отворилась. На пороге стояли стражники. Три широкоплечих воина, с густыми бородами, в стальных кирасах, с пиками и мечами на боку.

— Выходите, — сказал старший из них. Я даже удивился от такого подхода! Ко мне, и на вы.

— Вы же все-таки граф, — правильно расценил мою удивленную мину страж.

— Да, конечно, — кивнул я.

— И…. - гном звякнул тяжелыми наручниками. Я спокойно вытянул перед собой руки. Надев мне эти металлические штуковины на руки и зажав болты, которыми они закрывались, воин сделал шаг в сторону, и я вышел с камеры. За спиной встал пришедший с ним гном, главный в этой тройке, и пошел рядом со мной. Когда мы вышли во двор, я сразу вспомнил этих гномов. Они были вместе с тем лейтенантом, который забирал меня с того домика, где я провел свои два месяца жизни.

Во дворе стояло еще три десятка гномов. Помимо меня было еще два осужденных. Морды у них были явно не разбойничьими, это я почувствовал сразу. Все благодаря моим способностям. Впавшие в немилость? Не исключено!

— Заключенный, встаньте к другим арестантам. — заговорил мой старый знакомый лейтенант Сориван.

Я подошел к двум собратьям по несчастью. Тридцать воинов взяли нас в квадрат, и мы пошли к выходу из стены, окружающую городскую ратушу. Стена была высотой в три человеческих роста, гномы любили основательность. У самых ворот стояла черная карета, с запряженными в нее двумя лошадьми. На единственном маленьком окошке, вырезанном в дверке кареты, была прочная решетка, сама дверь открывалась, сдвигаясь в сторону, скользя на меленьких колесиках в пазах.

Подождав, когда мы влезем в карету, Сориван забрался к нам и сел у двери. Ее задвинули, и он защелкнул ее на замок. Два воина запрыгнули на задворки кареты, еще двое полезли на козлы. Щелкнул кнут, и телега тронулась.

За воротами были городские улицы. Высокие городские здания, этажей в три четыре, сложенные из серого и бурого камня, но цвета были хорошо подобраны, никакого хаоса. Прямые, мощенные камнем улицы, по краям встречаются решетки канализационных ям. На улицах было чистенько и опрятно. Пешеходы останавливались и провожали взглядом нашу черную колымагу. Несколько раз мелькали светлые витрины магазинов, был виден большой рынок, разные мастерские. Город поражал своей красотой и изысканностью. Было приятно ощущать красоту и порядок, а не чувствовать запах лошадиного навоза и видеть людей, бредущих по косточки в отходах и помоях. Да еще и шарахаться от любого скрипа окна! Чтоб не схлопотать целое ведро этой гадости на голову!